Не обметай мои ноги

Солнце палило, словно надумало превратить землю в пустыню. Пожухла трава, скручивались листочки яблони под окном. Дачники поливали и поливали огороды, обливаясь потом, однако земля высыхала за пару часов. Ирина с мужем собирались на дачу, но их тормознула Людмила, приятельница из Украины. Свалилась, как снег на голову, сообщив о приезде за пару часов.
Ну, вот такая она, Людка, с молодости. В пятьдесят восемь - резвая, как жеребенок и яркая, как мотылек. Она поссорилась с мужем и уехала. Пусть поучается без нее. И теперь искала куда-бы направить свою бурлящую энергию. Она делала все весело, со смешинкой в глазах и ожиданием праздника. Ее открытый цветной сарафан, загоревшая дочерна кожа и выкрашенные в рыжий цвет волосы, просто поднимали настроение своей яркостью.
«Вау, - только и сказала Ирина, пораженная неземной красотой подруги, - неугомонная ты наша!»
Люда бросила вещи и сразу отправилась в город. «Приїду ввечері», - сказала она, и исчезла так же быстро, как и появилась. Ветер, а тетка-пенсионерка.
«Дуже важкі хмари. Буде дощ!» - с порога заявила Люда, с таким задором, будто сообщала, что добавили пенсию. На улице уже смеркалось. «Говори на русском, а то я начну говорить на белорусском!» - поправила ее Ирина. «Ладно, - махнула Люда, и перешла на русский язык:
«Не думала, что у вас такие открытые и контактные люди! – восклицала она, радуясь своему открытию. - Пью кофе в забегаловке, за соседним столиком две женщины нашего с тобой возраста. Одна примерно такого телосложения, как ты, вторая похудее. Та, что похудее, отошла пирожное купить, а вторая говорит мне: «Привет!». Я ей тоже, так ручкой сделала: «Привет!». Она улыбается: «Пересаживайтесь к нам, мадам». Познакомились, похудее - это Элла, а вторая - Таня. Обе на пенсии. По акценту слышу - Таня моя землячка, спрашиваю:
- Украинка?
- Да, - кивает она, - Из-под Харькова. А вы откуда?
Разговорились.
- Вы, молодец, в кафе ходите! – похвалили они меня. - Для пенсионера осесть дома – крышка.
Сказали, что часто бывают в этой недорогой кафешке. Элла вскоре ушла, а мы с землячкой поболтали. Татьяна меня поразила - все о себе как на духу выложила: зять у нее боксер, всю семью гоняет: жену, детей, тестя, тещу… А муж ее сильно пьет… Представляешь! Вот так открыто говорит - муж не просыхает. Она в отчаянии…
Я посоветовала: «Гони зятя!» А она заплакала: «Так и дочка же с ним уйдет. Дочку жалко. Разменять квартиру – доплачивать надо, а денег нет».
Мы договорились в субботу там же встретиться. Пойдем вместе, поддержим женщину.
Ира промолчала.
- У тебя что, в субботу дел много? – потребовала ответ Люда.
- Она круглолицая с голубыми глазами? – вместо ответа, спросила Ира.
- С голубыми, полноватая шатенка, – описала новую знакомую Люда, и по лисьи сощурив, несколько под углом расположенные глазки, замолкла в ожидании пояснения.
- Похоже, я ее знаю, - выдавила из себя Ирина и кисло улыбнулась. -Буквально пару недель назад в соцсетях меня нашла давняя знакомая, Таня Жбан, и написала письмо: «Вовка пьет. Дочка с семьей живет с нами. Зять боксер, всех нас избивает… Нет нам с Вовкой места в собственной квартире, даже пятилетняя внучка нас бьет. Я тогда подумала: «Абсурд – бьет даже пятилетняя внучка… Володя не тямти-лямти, работал главным инженером…»
***
Эту семью Ирина знала давно, считай в прошлой жизни, тогда ее муж Сашка работал вместе с Володей Жбан в домоуправлении. Коллективчик у них тогда подобрался молодежный, всем под тридцать, из-за ведомственного жилья там работали. У всех детки маленькие.
Володя (Танин муж) работал главным инженером ЖЭС, Сашка (Ирин муж) и Богдан (Светкин муж) работали там же мастерами. Все праздники вместе отмечали, дружили. Таня, Ира и Света были в декретных отпусках, и как все мамы, у которых маленькие детки, общались между собой.
Ира тогда училась на заочном в институте, по утрам убирала подъезд девятиэтажки (подрабатывала во время декретного). Выкручивались они с Сашкой тогда, как могли, денег катастрофически не хватало. В четыре она на уборку, а в семь Сашка уже у открытой двери ждет. Она в дверь, а он за дверь, на работу - вахта передана, малышка еще спит.
Таня в тот день зашла к Ирине неожиданно. Было также жарко на улице, как и сегодня, но в квартире прохладно и даже сыро. Первый этаж, деревья окна затеняют. Ира стирала белье в тазике. Ползуны и игрушки были разбросаны. Простенькое покрывало на кровати, мебель с комиссионки, потрескавшаяся от времени краска на полу - свидетельствовали о бедности хозяев и делали квартиру неприглядной.
«Не квартира, а темница, - брезгливо скривила губки Татьяна. Она села на диван и скрестила руки, как бы боясь чего-либо коснуться. - Хорошо бы вам ковер на стену, зимой ребеночку было бы спать теплее».
Ира только кивнула, что ей было о коврах говорить, на ползуны денег не хватало.
Таня рассматривала квартиру с любопытством, старательно выискивая недостатки, и колола замечаниями хозяйку. Превосходство переполняло ее, поджатые губы, осуждающий взгляд. Она даже ноги подобрала под себя, как бы стараясь отделить себя от окружающего пространства.
Отец Тани был председателем колхоза, и дочку баловал. Купил ей мебель, поросеночка привез, круп, овощей. Володя Жбан ходил с поднятой головой – крутой. А Ира и Саша не знали, как концы с концами свести. Ирина под деревом у окна грибы собрала, пластинчатые, на тоненькой ножке. Сама не знала, что за грибы? Как называются? Главное - съедобные, уже ела...
Перловку в духовку поставила, пусть упаривается, колбасу кровяную туда же. Когда колбасу покупала, женщина в очереди сказала, что такую для собачки берет… А Ира для себя... Бутылки от молока сдала. Были четыре бутылки пустые, стало две полные. Еще и курсовой чертить….
Таня, конечно, зашла некстати… Ира знала, что попала, будут бабы теперь ее косточки перемывать.
- Я только что у Светы была! Так у нее чистенько! Ребенок в цветных ползунках, половички везде разостлала, Светка платья переутюживает. Мужу на обед борщ сварила с фасолью, пирожки печет, - осуждая бесхозяйственность Ирины, с укором говорила Татьяна.
У Ирины от унижения горели щеки, наворачивались слезы, она чувствовала себя подошвой собственного ботинка. Обида на жизнь, на безденежье, на Татьяну, что выговаривает, змеей сдавила грудь и комом подступила к горлу... Не ровно делит Бог...
Промолчала, не доказывать же, в самом деле, что они в разных весовых категориях с семьей Богдана, да и с семьей Татьяны. Света, каждые две недели посылки из Украины получает с продуктами, и половички ей мама привезла, полосатые, самотканые, еще бабкины. А тут за каждую картошку или травинку нужно заплатить… Куда там богатому бедного понять…
Чтобы сгладить ситуацию, Ира быстро подобрала ползуны, схватила веник и стала заметать в комнате. Таня в ужасе подняла руку: «Только не обметай мои ноги, есть примета, если ноги обметут, то люди обсуждать будут», чем еще больше расстроила Иру.
Ирина положила веник, поставила чайник и выслушала Таню, которая пришла по делу - обсудить моральную атмосферу на работе их мужей: «Я, как ни приду к Вовке, Сашка все возле бухгалтерши сидит. А она такая… Не только твоему мужу, но и моему глазки строит...» Она накручивала и накручивала Иру, долго и обстоятельно. Подталкивала устроить блуднице скандал. Самой Тане не с руки скандалить, Вовка осерчает…, а прямолинейная Ирина выскажет и за себя, и за нее, не побоится.
«Только ты никому ни-ни, что я тебе это рассказала! А то мне Вовка голову открутит», - попросила она уже жалобным голоском.
До сих пор Ира помнила тот разговор и высокомерный взгляд, каким Таня осматривала ее комнату и ее самую. Как это унизительно, когда на тебя вот так смотрят, и как это нечестно.
А бухгалтерше Ира высказала. Мина, поставленная Таней, сработала. В результате у Иры с мужем скандал: «Ты чего меня позоришь…», и общее осуждение подруг. Таня уже сменила пластинку: «Фу, какая ревнивая и скандальная…, дома порядка нет…» Закружили слухи и обсуждения вокруг Иры, обрастая новыми домыслами. Потом Ира получила квартиру от своей работы, и Саша ушел из домоуправления. Компания распалась и много лет она не слышала о бывших подругах и их мужьях.
Ирина получила диплом, сделала карьеру, муж тоже поднимался по служебной лестнице. Перед самой пенсией, спустя тридцать лет, она встретила в транспорте Свету. Та бросилась ее обнимать и расспрашивать, что да как. Узнав, кем работает Ирина, Света просто захлебнулась: «Как ты туда попала?» Ее глаза горели, и она, с остервенением возбужденно говорила, говорила: «Ты же помнишь, мы с тобой так хорошо дружили! Пусть бы ты когда-нибудь ко мне зашла, ты же знаешь, где мы живем. Это надо, ты так высоко поднялась! Это тебя так сильно ударило, что ты так высоко подпрыгнула?»
У нее на глаза сверкали слезы, казалось, вот-вот Света разрыдается: «Ты такая умница, с детками училась, работала. Как ты справлялась? Тебе так тяжело было, я это только тогда поняла, когда сама пошла учиться. А мы тебя обсуждали, глупые были, - на этих словах она осеклась, а потом добавила, жалко улыбаясь. - Заходи или хотя бы звони». Ирина так и не расшифровала гамму смешанных чувств Светы.

***
Людмиле уже несколько раз звонил муж. Но она отодвигала разговор с ним на потом. Ее захватила идея, что все что происходит, это не случайность. Она долго расспрашивала Ирину, откуда та знает Татьяну, а потом воскликнула: «Это перст судьбы, вы должны встретиться! Подумать только, я, кроме четырех человек, никого не знаю в этом двух миллионом городе. И надо было мне встретить именно того человека, которого знаешь ты! Татьяне нужна помощь! Эта женщина сама со мной познакомилась и вот так открыто все о себе рассказала. Это знак! Вам нужно обязательно встретиться, что бы исправить свои ошибки, простить обиды – это желание вселенной!
Людмила считала это чудом. «Не веришь? Давай проверим, - она набрала номер телефона, - Таня, похоже, у нас общая знакомая. Даю трубку.
- Здравствуйте! – сказала Ирина, - Татьяна Жбан?
Растерянный голос ответил: «Да…»