Избранная 2.

* * *
- Я не могу заявиться к этой женщине и сказать ей: «Здравствуйте, а я вчера виделась с вашим покойным отцом, которого вы не можете простить. Он очень раскаивается и просит вас навестить его в кладбище», - сказала я, с тяжелым вздохом опускаясь на скамейку в парке, который находился в пяти шагах от дома, где жила дочь Клима, моего нового знакомого, с которым я познакомилась на кладбище.
- Что же делать? – взмахнула в отчаянии руками Асида.

Вдруг рядом с нами присел темноволосый кареглазый мужчина лет тридцати и, молча достав сигарету, закурил. Он был одет в вязаный черный жакет и серые брюки. Я заметила на его запястье серебряные часы, которые не идут, и перстень на мизинце левой руки. От него, как и от многочисленных людей, с которыми я имела возможность встречаться, не пахло жизнью. Очевидно, умер он совсем недавно – несколько дней назад. Что-то было притягательное, гипнотизирующее в его бледно-восковом, осунувшемся лице, что-то, что заставляло с замиранием сердца на него смотреть. Я поймала себя на мысли о том, что мне нравится за этим мертвецом наблюдать. Мне стало крайне любопытно, как он умер, что с ним случилось. От мыслей о мертвеце меня отвлекла Асида, заметившая выходившую из дома дочь Клима. Я стремительно вскочила и побежала следом за молодой красивой шатенкой лет двадцати семи – восьми.

- Анна! Стойте! – воскликнула я, догоняя девушку.

Анна остановилась и, обернувшись, недоуменно посмотрела на меня.

- Вы кто? – спросила растерянно она.
- Меня зовут Даная. Анна, мне очень нужно с вами поговорить.
- Я вас впервые в жизни вижу. О чем нам с вами разговаривать? – раздраженно пробормотала девушка, разглядывая меня внимательно.
- Анна, я понимаю, что то, что я сейчас вам скажу, покажется вам странным, но я от вашего отца.
- От какого отца? – озадаченно переспросила Анна, - У меня нет отца. Вы, очевидно, с кем-то меня путаете, девушка. Извините, я тороплюсь.
- Подождите, Анна. Я не путаю вас ни с кем. Мне нужна именно вы. Я от вашего родного отца. Я от Клима.

Услышав до боли знакомое имя, Анна заметно занервничала, ее некогда румяное лицо побелело, а в ее молочно-голубых заспанных глазах появились огненные искры. Я поняла, что помочь Климу будет куда сложнее, чем я себе это представляла. Пройдя через все то, что сейчас испытывала Анна, пережив предательство, и ценой неимоверных усилий, сумасшедшей боли и нескончаемых слез заслужив себе свободу от ненависти, я могла сказать, что пойму, если Анна сейчас влепит мне пощечину и уйдет. Я говорила крайне осторожно, боясь спугнуть девушку.

- Пожалуйста, дайте мне две минуты. Больше я у вас и не отниму, - взмолилась я.

После недолгих раздумий Анна согласилась и жестом указала на скамейку. Возможно, не все еще потеряно. Мы вскоре присели, и я робко достала из сумки белый конверт с письмом Клима дочери.

- Вы сейчас очень нужны своему отцу, - прошептала я, протягивая конверт.

Анна не решалась его забрать у меня.

- Пожалуйста, - шепотом сказала я, - Я понимаю, через что вам пришлось пройти. Самое страшное, что только может случиться с человеком – это предательство самого близкого.
- Откуда вам это знать? Что вы обо мне знаете?! – сердито воскликнула Анна, и я заметила слезы, подступившие к ее глазам.
- Мой отец бросил нас с мамой, когда я была еще совсем ребенком. Поначалу я не понимала, что происходит в моей семье. Куда исчез папа, почему он не возвращается. Я терпеливо, верно ждала его каждый вечер, сидя у окна и карауля подъезд. Потом я стала замечать мамину боль, увидела ее слезы и почувствовала одиночество, в котором мы с ней оказались. А однажды мама подозвала меня к себе, крепко обняла и сказала, что отца у нас больше нет, что он бросил нас ради другой женщины, ее родной сестры, и больше не вернется. Велела забыть о нем и больше не ждать. В тот день я впервые увидела ненависть в маме и поняла, что это вообще такое – ненавидеть самого близкого тебе человека. Мама не пережила такое предательство – она захотела уйти из жизни, оставить меня одну, совсем одну. Мне пришлось тяжко. Не буду в это углубляться. Лишь скажу, что я простила. Смогла простить.
- Как? – оторопело посмотрела на меня Анна, - Как можно простить такое?
- Я искренне, где-то глубоко в душе верила, что мой отец все еще любит меня, что я ему хоть немного нужна, что он иногда, оставшись один и вспоминая свое прошлое, думает обо мне и представляет себе, как я расту и улыбается. И эта вера меня спасла. Я его простила и отпустила, лишь тогда я обрела мир в душе. Прочитайте это письмо, ради Бога, его писала я, но диктовал ваш отец, - честно призналась я, правда, не уточнила, при каких обстоятельствах это было.

Анна все так же неуверенно взяла у меня конверт, раскрыла его и, достав письмо отца, принялась читать его про себя. В нем Клим просил прощения за то, что не забрал из детдома свою маленькую девочку, когда она там оказалась после смерти ее матери, которую он бросил. В нем он признавался дочери в любви, говорил о том, что всю жизнь мечтал увидеть ее хотя бы раз, попросить прощения, но так и не смог это сделать, страх оказался сильнее его. И теперь, в конце пути, он обо всем сожалеет и, если бы можно было вернуть время вспять, то Клим бы все исправил. Я смотрела на эту молодую девушку, чье сердце охвачено ненавистью и болью, и понимала, насколько она на самом деле удачлива по сравнению со мной – ведь у меня не было даже такого письма, у меня ничего не было. Слеза упрямо покатилась по щеке, и я поспешила ее стереть, но Анна ее сразу заметила. Я достала дрожащей рукой из кармана колечко, сделанное из обертки шоколадной конфеты, и протянула его Анне. Она, увидев кольцо, ахнула и судорожно выхватила его у меня из рук.

- Мое кольцо. Откуда оно у вас? – остолбенев от неожиданности, спросила Анна.
- Ваш отец просил меня передать его вам. Он хранил его бережно всю жизнь.
- Мне тогда шесть, - прошептала в слезах Анна, - Я любила делать украшения из оберток шоколадных конфет, которых папа иногда приносил с работы, спрятав в кармане. Он всегда меня радовал этими конфетами. Знал, что люблю и приносил. Где он? Я хочу его видеть.
- Его больше нет, Анна, - хриплым от волнения голосом прошептала я, и она заплакала навзрыд, заплакала так, как никогда себе не позволяла плакать.

Я обняла эту молодую девушку, так нуждавшуюся в любви, и тоже зарыдала вместе с ней. У каждой из нас было, над чем поплакать и кого оплакивать. Спустя час, Анна сидела возле могилы отца и все так же безудержно рыдала, сжимая в ладони свое детское колечко. За ее спиной стоял Клим и нежно гладил дочь по голове, успокаивая ее, как маленькую девочку. Я поняла, что делать мне там больше нечего. Выходя из кладбища, я услышала простое, искренне «Спасибо» и поняла, что еще одна душа мной спасена и, что спасая ее, я сама стала еще живее, чем раньше.

- Стой! – раздался неожиданно грубый мужской голос.

Я обернулась и увидела перед собой существо, внешне похожее на человека и одетое, как человек, но не живое и не мертвое. В его огромных иссиня-черных глазах я увидела ненасытную, неукротимую ненависть и всем телом от увиденного задрожала.

- Кто ты? – еле слышно спросила я.
- Я тот, в чьи дела ты имела неосторожность ввязаться. Ты только что освободила покойника, чья душа принадлежала мне.
- Его душа принадлежит Небу, - заявила я, поняв, о ком идет речь.
- Его душа принадлежала мне еще тогда, когда он был жив, и ты за свое вмешательство в высшие дела расплатишься со мной дорогой ценой.
- Что ты со мной сделаешь?
- Ты пойдешь со мной вместо того, кого ты только что спасла.
Вдруг передо мной возникло еще одно существо в человеческом облике и непонятно, почему заступилось за меня.
- Ты ее не заберешь, Усур.
- Яр, ты прекрасно знаешь, что та душа принадлежала мне по высшему закону, который нарушила эта смертная. Застрявший должен был отправиться со мной. Теперь ты обязан отпустить со мной смертную. Таковы законы, Яр, и не мне тебе о них напоминать. Будешь противиться – начнется восстание.

Когда второе существо обреченно на меня посмотрело, кивнуло и испарилось, я поняла, что дела мои плохи. Не успела я подумать об этом, как в глазах потемнело, небо закружилось у меня перед глазами, и я грохнулась на землю, потеряв сознание или умерев.