Приворот или проклятие…

В него можно верить, но можно и отмахнуться, как от очередной глупости. Это сейчас во всех печатных изданиях можно встретить различного рода объявления потомственных магов, ведьм, колдунов, ясновидящих и яснослышащих, всевозможных гадателей и прорицателей, хилеров, экстрасенсов, которые за круглую сумму снимут и наведут порчу, проклятие, вылечат от любой болезни, сделают вас сказочно богатым, снимут венец безбрачия и выдадут за миллионера замуж, помогут угадать цифры джекпота. Одним словом – не оставят сам на сам с вашими проблемами, но и вас с вашими денежками тоже не оставят при случае.

Телевидение не отстало от современных запросов общества, поставило на поток выявление людей с неординарными способностями, с выпусками передачи «Битва экстрасенсов». С одной стороны это хорошо, народ может хоть как–то определиться «кто есть кто» во всей этой странной прослойке людей с необыкновенными способностями. А ведь раньше работало только «сарафанное радио», и народ узнавал, где баба Надя, тётя Люба или дед Иван ворожат на картах, лечат от пьянства, выливают воском испуг, снимают наговоры и зависть соседскую, а бабка Настя так та вообще такие привороты делает, фиг разлюбит! И тянутся люди по передаваемому из уст в уста заветному адресочку с полной инструкцией, что с собою нужно иметь для сотворения обряда. К чему всё это я клоню, к тому, что недавно вновь вспомнилась забытая история наших соседей.

Не буду вдаваться в подробности, попытаюсь ввести в курс дела кратко. Угловой участок с временным домиком продавался долго. Но однажды в нём появилась семья с двумя мальчишками школьного возраста. Они приехали из близлежащего села и сразу же принялись обживаться на новом месте. Их двор от нашего был как бы чуть наискосок: из их двора была калитка к нашим прямым соседям с другой улицы, а между нашими дворами тоже была калитка. Так можно было через соседский кусочек сада попасть во двор и к вновь приезжим переселенцам. Моя мама уже была на пенсии и Лида, новая соседка, просила присмотреть за сыновьями, пока она была на работе. Потом ребята подросли, и уже сами могли разжечь керогаз и подогреть себе еду в отсутствие родителей. Сосед Гриша устроился работать водителем на самосвал и мог, кроме зарплаты, ещё и калымить, что было нелишне, так как деньги были нужны для постройки дома. И когда нужная сумма была собрана, закупили стройматериалы, пригласили бригаду для выгонки стен и покрытия шифером крыши.

Хотя хозяева близлежащих домов уже отстроились, помогли вальковать потолок и на первый раз обмазать стены внутри дома. А дальше хозяева сами справлялись. Дядя Гриша, как я его называла из–за большой разницы в возрасте, был умельцем на все руки и в свободное от работы время мастерил рамы, делал двери, строгал доски для пола, одним словом - столярничал. Всё было тихо и мирно в этой дружной семье, пока через улицу от них, и на соседней улице от нас не купили участок с недостроем их кумовья из того села, откуда приехали они.

Не сразу соседи обратили внимание, что что-то не так между кумом и кумой, пока Валя не родила второго сынишку, чем–то похожего на кума Григория. Старший был вылитый отец Степан, а вот второй не был похож даже на свою мать. Но Степан сразу оборвал все соседские разговоры на эту тему словами: «Чий би бичок ні скакав, а телятко наше».

Злые языки на то они и злые, разносили этот слух дальше, пока одна досужая благодетельница не удосужилась шепнуть эту новость на ухо Лиде. Частенько встречаясь с кумовьями на обеих территориях, Лида особого сходства не замечала и считала пустой болтовнёй и бабскими завистливыми сплетнями: Гриша, в самом деле, был красивым мужчиной и хорошим семьянином. Так прошло семь лет: кумовья дружили, помогали и просто ходили в гости друг к другу в свободное время.

Но однажды, придя с работы домой, я узнала от мамы новость: Гриша собрал сумку с вещами и ушёл с кумой Валей жить на квартиру. Валины дети идти с нею отказались и остались с отцом. Причиной ухода послужил один казус: находясь вечером у Степана и Валентины, Гриша достилал пол в последней комнате. По завершении работы по обычаю распили бутылку самогона. Гриша всегда пил мало, и в этот раз только слегка пригубливал рюмку: ведь завтра за руль, так что ему пить нельзя. И Степан пил за двоих, а когда кум попрощался с хозяевами, чтобы идти домой, то и вовсе завалился в веранде на диван, предоставив жене провожать кума. Проснулся Степан по нужде и вышел во двор, как вдруг до его слуха донеслись приглушённые голоса, переходящие в стоны. Пошёл на звуки и увидел картину, наглядно сказавшую ему, что соседи говорили ему правду…

Шила в мешке не утаить, и о чём шептались между собою женщины, обрело наконец–то конкретную форму - прелюбодеяние. Лида, пришедшая с третьей смены, прочитала записку, оставленную неверным мужем, и первые три недели не знала, как жить дальше. Сгоряча чуть не наложила на себя руки, но помешала моя мама. Сыновья жалели мать и старались выполнять по дому всё, что просила сделать. Они крепко обиделись на отца за предательство, перестали называть его папой, и кроме как «козёл», а куму-Валю «шалавой» - по-иному и не называли. Лида не переставала убеждать детей, что отец всегда останется для них отцом, и называть его бранными словами они не имеют право. Дети Валентины не отставали от своих давних друзей, и в разговоре между собой называли ушедших родителей не иначе, как «наша шалава и ваш козёл» или наоборот: «наш козёл и ваша шалава». Оказалось, что общая беда не разъединила ребят, а наоборот сплотила. Лида стала готовить еды больше, так как оставшиеся без матери дети не должны были ходить голодными. Степан чаще обычного домой стал приходить навеселе, и ему было не до готовки. Но всё же на первый звонок младшего сына он повёл в школу, как и положено: трезвый и с букетом цветов.

Шло время, и разговоры о беспутной паре стали утихать, это событие заслонили собою другие, не менее значимые: жизнь идёт, на месте ничто не застаивается - вода и камень точит.

…Как – то меня на работе задержало одно дело и мне пришлось весь обед просидеть в кабинете, свой обед пришлось перенести на час позднее. Выйдя из штаба, я столкнулась с вышедшим из–за машины, стоявшей на штабной стоянке, со своим бывшим соседом. Увидев меня, он сначала слегка опешил, а потом я увидела, как его угрюмое лицо разгладилось и он воскликнул:

- Зиночка, как я рад тебя видеть! Вот не знал, что ты тут работаешь. А я уголь привозил. Куда идёшь? – Казалось, он не мог или не хотел остановиться, а потому говорил и говорил.
- Вот иду в парк пообедать, в кафе лучше готовят, чем в столовой.
- Идём, вместе пообедаем.

И мы пошли обедать вместе. Дядя Гриша с жадностью слушал информацию о своей семье, задавая мне всё новые и новые вопросы. Может быть, мы говорили бы дольше, но меня ждала работа, и когда прощались, дядя Гриша попросил передать Лиде деньги. С тех пор я служила почтовым ящиком между разлучёнными супругами: передавала деньги, порою суммы равные зарплате. А однажды мой сосед выдал мне такую фразу, что он бы уже давно вернулся в семью, так как за полтора года кроме ненависти к Валентине, когда они находятся в квартире, ничего не испытывает. Дошло до того, что даже порою готов её убить. Но как только он уходит на работу или после ссоры прогуляться по улицам города, его с неимоверной силой тянет назад к Валентине. Такое впечатление, что она его приворожила. Я слушала взрослого дядьку и не верила своим ушам: как такое может быть?

В своей части я порою делилась чужими невесёлыми делами и когда рассказала коллегам о предположении дяди Гриши, в отношении приворота, то они всерьёз восприняли его слова. Я же думала иначе, что это всё отмазки, но вспоминая его лицо и голос, сомнения меня начинали одолевать: я верила и не верила… Когда же всё же пересказала маме наш последний разговор, то мама безапелляционно заявила, что так оно и есть и не иначе.

Я как могла, переубеждала бывшего соседа снова вернуться в семью на прежнее место жительство, где его любят и ждут, несмотря ни на что. Не знаю, что на него подействовало, но однажды всё же решился на мужской поступок, пришёл в дом, построенный своими руками, упал на колени перед своими женой и сыновьями и попросил прощения. Он вернулся домой, и Валентине ничего не оставалось делать, как тоже вернуться к некогда брошенному очагу. Она всеми правдами и неправдами старалась лишний раз пройти мимо двора бросившего её мужчины. Однажды они всё же встретились и женщина, на все уговоры получившая отказ, бросил в сердцах:

- Запомни, что тебе жизни без меня не будет! Я сделаю так, что ты будешь обо мне помнить двадцать четыре часа в сутки. Я буду не я, а сделаю!
- Как Степану? - Только и спросил дядя Гриша и не стал дожидаться ответа, отстранил брезгливо с дороги бывшую возлюбленную и куму, пошёл домой.

И после этой встречи стал дядя Гриша уставать, временами хуже себя чувствовать и на все уговоры жены сходить в больницу провериться, отвечал отказом, что они ничем не помогут. Но всё же однажды он чуть не совершил наезд и пришлось идти в больницу. Его предположения оправдали себя: все анализы показали - он здоров. И только тогда сознался жене о встрече и коротком разговоре с кумой. Тётя Лида стала расспрашивать, наводить справки: кто кого знает, кто мог бы оказать им помощь в снятии порчи и проклятия. Несколько адресов, в которых проживали целители, супругам ничем не смогли помочь. Через полгода поисков одна старушка сказала, что Грише сделано на смерть и крепко сделано, уже нанесён урон организму. Она берётся помочь, но должна предупредить, что снятое возвращается тому, кто навёл порчу и проклятие, и тот человек заболевает, а бывает, что и умирает.

Выбора у супругов не было, и они приняли предложение знахарки. Свои поездки к этой старушке держали в секрете ото всех, кроме моей мамы. Дядя Гриша прошёл два курса по три сеанса, которые проводились знахаркой при определённой фазе Луны. Мало-помалу здоровье к соседу стало возвращаться, вернулись прежние силы и долгожданный мир в семью. Через несколько лет пьяный Степан проболтался свои соседям, что Валентина находится в онкодиспансере, ей удалили все женские органы, теперь она, может быть, угомонится, так как стала, одним словом, бугаём. Некоторые жалели Валентину за её беспутную любовь, а я же никак не могла согласиться и говорила, что любовь не бывает беспутной, это страсть беспутная. Как бы там ни было, от этой любви никто не стал счастливым.

Прошло два года после операции, Валентина снова попала в онкодиспансер, а ещё через год умерла. Дядя Гриша после смерти Валентины прожил одиннадцать лет и умер от цирроза печени и это при всём том, что он практически не пил спиртного.

Месяц назад мы поминали годовщину смерти Григория и кто–то сказал, что не будь проклятия, он бы ещё жил и жил…

Одного не могу до сих пор понять, как такое вообще может быть? Или это просто совпадение?