Малыш

Июльский ветер летний
он по-сказочному веет,
но для меня же то нелепо –
куда девалась моя вера?!

Искал ответ я на вопрос,
запивая колой чипсы
и, пощипывая нос,
я всмотрелся в небо чистое.

Нос пощипывал и думал:
была же вера, вот в чём дело!
Одолели меня думы
и под ложечкой заело,
будто я увидел Пуму,
и не "будто", на плакате,
что висел над магазином.
На витрине – детский катер
параллельно лимузину.

Мальчик как-то неохотно
рассмотрел свою витрину,
не его всё это хобби,
выступать ему б на ринге!

Ладно уж куплю перчатки,
будь боксёром у меня,
успокоив своё чадо,
да и деньги разменяв,
мать направилась к прилавку:
– Чёрные перчатки мне.
Здесь собака вдруг залаяла,
мальчик отошёл к стене.
Постоял совсем немного
и пошёл куда-то вдаль
по июльской, по дороге,
унося с собой печаль
о боксёрском поединке,
когда станет он большим,
о дрейфующей о льдине,
гараже своих машин.
Шли навстречу мамы с чадами,
улыбаясь малышу.
На углу входили в чайную,
что звалась так странно – "Шут".

А малыш протопал дальше,
сколько топать малышу,
чтобы стать уже не мальчиком,
а владеющим "ушу"?

Это будет не так скоро –
через девятнадцать лет,
увезёт мальчишку "скорый"
за малиновый рассвет.

А пока он беззаботно
разрезает летний день,
топая по лужам плотным,
радуя собой людей.

Люди рады малышу,
словно бы Карандашу
на Цветном бульваре в цирке,
где сдают плащи на бирки,
где веселье через край,
где гостит весенний май.

Загостился до упора,
ублажая малыша...
На арене клоун спорил,
пухлый клоун, словно шар.

А гимнасты? Что творили!
и пером не описать!
Зрители цветы дарили...
Цирк – он просто дивный сад!
Отдохнул я в цирке чудно
вместе с дивным малышом,
он уплыл потом на судне,
я домой пошёл пешком.