Непознанное (История третья)

Кого благодарить?!

Воспоминания давних событий всколыхнули в моей душе целую бурю эмоций. Переживая чудесные спасения детей, я благодарю в душе Матерь божью за явленной чудо, и пусть я, может быть, ошибаюсь или заблуждаюсь, но всё равно рада, что задуманные преступления были пресечены, возможно, случайностью, ну, а как известно, ничего случайного не бывает. Я склонна думать, что вмешалась рука Провидения, и зло было наказано. Я приступаю к изложению третьей истории, как и обещала, которая не менее трагична, но, тем не менее, и не менее мистична.

Любая история почти всегда начинается просто и порою прозаично, но только не эта. За Николаем, задорно игравшем на баяне, сохли многие девчонки из небольшого районного городка, в котором он родился, вырос и ждал призыва на службу во флот. Работал этот завидный жених в местной автобазе на грузовой машине. Парнем был видным, а умение играть на музыкальном инструменте имело не абы какое преимущество перед соперниками. И среди местной молодёжи он заприметил одну девушку, не то чтобы красавицу, но видную из себя. Такой косы, как у Маруси, ни у одной знакомой девушки не было. Увесистой змеёй спускалась ниже пояса коса. И Марусины глаза, посверкивая зелёными искорками из-под бровей, что вразлёт, прикрываемые озорной чёлкой, с неодолимой силой притягивали сердце разбитного парня. Она совсем недавно окончила педучилище и работала воспитателем в одном из детских садов района. Николай каждый раз делал крюк, чтобы проехать мимо этого садика и нажать на клаксон, привлекая внимание не только Маруси, но и детишек, которые в это время находились на прогулке. Николай готов был бы и жениться, но предстоящая служба отодвигала его планы на неопределённое время. Четыре года не шутка, кто его знает, как оно дальше может сложиться. Всё же сомнительно. Комиссию весной Николай благополучно прошёл, но так как новобранцев оказался полный комплект, то его пообещали мобилизовать осенью.
Проводы в армию или флот - это целый ритуал. Маруся, краснея, сидела рядом за столом с Николаем в качестве официальной невесты, уже одним этим фактом как бы говорила всем: я буду его ждать все эти годы.

И полетели письма влюблённых по стране в оба конца, в которых они расписывали чуть ли не по часам время вынужденной разлуки. Так пролетело два долгих года, когда, наконец, Николаю дали десятидневный отпуск, исключая дорогу в оба конца. Дома его радостно встретили родственники и друзья за богато уставленными столами, и не было только Маруси. В это время она сдавала последний экзамен сессии, так как поступила в институт на заочную учёбу на второй курс по своей специальности. Николаю эта новость пришлась не по душе, но вида не показал, и когда через три дня Маруся приехала, высказал опешившей от неожиданности девушке всё, что думал по поводу учёбы, и в конце тирады выдал такую вещь, от которой девушка сначала вздрогнула, затем побледнела, развернулась и ушла прочь. Что мог сказать подвыпивший парень, ослеплённый ревностью и досадой? Кто теперь знает…

Отпуск закончился, а молодые люди не помирились. Маруся упорно избегала встреч, даже во двор садика на прогулку с детьми не выходила, вместо неё с группой ребятишек выходила какая–то толстая тётка. Набравшись храбрости, Николай подошёл к дому Маруси и постучал в окно. На стук выглянула Марусина мать и тут же выскочила из дома пигалица лет двенадцати-тринадцати, младшая сестра Иринка и пропищала, что Маруси нет дома, и нескоро будет. Уехала она из городка насовсем. Николай понял это как знак, что ему нечего ждать примирения, с горькой досадой на себя ушёл домой готовиться к отъезду, ведь впереди ещё два долгих года службы.

После отпуска бдительный глаз замполита заметил состояние Николая и несколько раз пытался вызвать матроса на откровенный разговор, но парень не шёл на контакт, отговариваясь, что у него всё нормально. Но когда услышал вопрос, а почему ему перестали приходить письма от девушки, уж не вышла ли та замуж? Николай не удержался и рассказал историю, как оттолкнул от себя и что он потерял её концы, даже письма написать некуда. Но всё заканчивается, и службе подошёл конец, на предложение командира корабля остаться на сверхсрочную службу парень отказался, его тянуло домой.

Месяц отпуска после службы закончился, и Николай вышел на своё прежнее место работы. Перемена деятельности - это и есть активный отдых, и Николай с головой окунулся в работу. Память о Марусе потихоньку начинала стираться, но однажды он столкнулся в продмаге за прилавком с девушкой–продавцом, которая была удивительно похожа на неё. Только эта девушка была ростом немного пониже и глаза темнее, а когда повернулась, чтобы набрать в мешочек сахара для старушки, то увидел, что и коса у неё ещё длиннее Марусиной. Он смотрел на девушку и не мог избавиться от наваждения, но его вывел из ступора вопрос продавца, что Николаю нужно? И тут его осенило, что это Марусина сестра. Он купил, что было нужно, и вышел из магазина, едва держась на ослабевших вдруг ногах. А может быть, правду говорят в народе, что ни делается, то всё к лучшему и может быть именно эта девушка предназначена ему жёны. Мысли смешались в один клубок, и он не мог понять. И с этого времени зачастил Николай в магазин, когда за сигаретами, когда просто поболтать, а один раз пригласил Иринку в кино на последний сеанс.
- Только не на последний ряд, так как целоваться с тобою я сегодня не буду. – Со смехом согласилась девушка.

Вольно или нет, но мысленно Николай всё время сравнивал сестёр, и выходило, что озорная хохотушка Иринка из Николая вила верёвки и держала его в ежовых рукавицах. И когда он сделал ей предложение, то ответила, ничуть не смущаясь:
- А если я уже не девушка, не возьмёшь замуж?
- Да хоть с двумя детьми, выходи за меня замуж, жить без тебя не могу.

Свадьба была по всем правилам, гуляли больше трёх дней, и когда жених встретился глазами со своей бывшей невестой, приехавшей на свадьбу с мужем и мальчишками–близнецами, понял, что Маруся его простила. Да и Ирина вскользь как–то обронила, что сестра живёт очень хорошо, счастлива в браке. Брачная ночь Николая порадовала, сёстры до свадьбы себя блюли в строгости. И если бы не его тогдашний хамский поступок, то вместо Иринки женою была бы Маруся.

Как ни странно, но молодая жена практически в медовый месяц и забеременела. Акушерка, делавшая осмотр, высказала предположение, что могут быть близнецы. В роду Ирины это родовое и уже никого не удивляло. Беременность протекала очень тяжело: у Ирины откуда–то взялась почечная недостаточность, которая и явилась причиной смерти при родах. Врачи оказались бессильными и не смогли спасти юную жизнь. Так, не успев осознать и насладиться счастьем, Николай овдовел. Свалившееся на него горе он переносил с большим трудом, и если бы не малыши, которых оставили в больнице, неизвестно, чтобы с собою сделал. Нет, он не запил с горя, но замкнулся в себе и не хотел ни с кем общаться. Он подготовил детскую комнату, накупил пелёнок, смесей, всяких сосок, пустышек, игрушек и не мог придумать ничего лучше, как самому пойти в декретный отпуск. На работе с пониманием отнеслись к решению своего работника, и начальник автоколонны подписал заявление с подколотым больничным листом и справкой о рождении детей. В поликлинике прикрепили патронажную медсестру в помощь по уходу за детьми. Мать и тёща не остались в стороне и, установив дежурство, помогали нянчить внуков. Медсестра Валентина, женщина лет тридцати пяти, тихая и молчаливая, учила, как правильно делать гимнастику и многому такому, о чём папы только догадываются или наблюдают со стороны. Она столько прилагала сил и времени, порою оставаясь с детьми на ночь, что невольно обратила на себя внимание Николая. И как это бывает, однажды они оказались в одной постели. Николай прервал декретный отпуск, вышел на работу, объяснив, что надобность в нём отпала, он хочет работать на своей прежней машине и у него есть возможность ездить в командировки. Больше его ни о чём никто не расспрашивал, городок небольшой, слухи быстро расходятся.
И с тех пор соседи стали видеть, как Валентина с коляской для двойняшек уходила гулять до позднего вечера на окраину городка, и на лице женщины, блуждала едва заметная улыбка, когда она смотрела на спящих детей…

Летняя ночь опустилась плотной бархатной темнотой, разрезаемой мощным прожектором тяжело груженого товарняка, ведомого машинистом лет пятидесяти и его молодым помощником. Они были спаянным коллективом, и между ними установилось те взаимоотношения, когда понимают друг друга с полуслова и полувзгляда. Они предвкушали, что скоро поездка у них закончится, и они смогут подставить свои разгорячённые тела под живительные струи прохладного душа, как вдруг помощник воскликнул:
- Степаныч, смотри, женщина, какая–то молодая на путях машет косынкой. Что–то там не так, тормозить надо. Случилось никак что. – Прокричал Пётр.
Машинист внимательно смотрел вперёд и никого не видел, а помощник не унимался:
- Петь, я никого не вижу, то тебе показалось. – Ответил машинист.

- Тормози, Степаныч, тормози, смотри, женщина с пути не сходит. – И не дожидаясь, рванул на себя тормозной рычаг. Огромная махина завизжала, продолжая по инерции двигаться по рельсам. Пожилой машинист в гневе чуть ли ни с кулаками налетел на молодого человека:

- Ты в своём уме, дурак разэтакий? Что ты наделал, гад паскудный? Ты график сорвал не подумавши!
Но молодой помощник машиниста, ни слова больше не говоря орущему на него старшему товарищу, рванул тяжёлую дверь тепловоза и, не дожидаясь конечной остановки махины, выпрыгнул на насыпь железнодорожного полотна. В чётком свете прожектора он не увидел остановившей их поезд женщины, а на рельсах рядышком всего в двадцати сантиметрах от так называемого метельника, лежали два туго спеленатых младенца, испуганно таращили глазенята и плакали. Трясущими руками Пётр поднял одного малыша и только собрался поднять второго, как появившийся Степаныч взял его на свои руки…

Выездная сессия областного суда собрала в ДК железнодорожников чуть ли не всё свободное население районного центра. Шёл допрос главных свидетелей. Первым был вызван машинист тепловоза Степаныч и на вопросы председателя суда, что он может сообщить по факту, коротко рассказал о происшествии.
- Товарищ судья, я никого и ничего не видел, это всё мой помощник видел. Я только увидел, что никакой женщины там не было, кроме детишек.
Вторым свидетельские показания давал помощник машиниста:
- Когда женщина появилась, я не скажу, но только когда я посмотрел на полотно, она уже там стояла и махала белой косынкой. Я только видел её лицо и не могу сказать, в чём она была одета. Помню, что на ней было светлое не то платье, не то сарафан. Я никогда не забуду выражение страха на лице, что и заставило меня дать тормоз.

На просьбу судьи посмотреть в зал, может быть, он опознает эту женщину, молодой человек из тех, кого он видел перед собою, не признал никого. Тогда председатель пригласил подойти к столу, на котором он разложил в ряд фотографии. Парень мельком взглянул на них и уверенно взял в руки фотографию:

- Вот это лицо, эта женщина сигнализировала нам. – И подал фото судье.
Тот фото на обозрение показал залу. Ошеломлённый Николай встал со своего места и громко сказал:
- Это Иринка, моя жена. Умершая жена…

Вот, пожалуй, и всё. Нет, не всё, статья заканчивалась словами:

«Говорят, что бога нет, но если его нет, то, что же тогда это было»?