О тех, кого мы любим

Спросите у влюбленного, за что он любит? Немногие дадут ответ, в основном пожмут плечами. Только некоторые начнут рассказывать, какая она замечательная, красивая, хрупкая, беззащитная, нежная и т.д. Но возникает вопрос: таких девушек много, почему любит именно эту? Объяснить невозможно. Остается только одно, сказать на манер Портоса: «Люблю, потому что люблю». Вот и родителей мы любим, потому что любим. Видела людей, которые бросают родителей, посвятивших им всю жизнь, и видела людей, которые любят своих родителей, несмотря ни на что. Видела спившихся в хлам пап и мам, которых самоотверженно защищали и берегли дети.
 
Мы снимали комнату у пьющей женщины, у которой давно уже «белочка», такой же муж, и молчаливая, всегда голодная, двенадцатилетняя дочка Лариса. Они втроем жили в комнате 17 кв.м, а мы втроем в комнате 14 кв.м. У меня был грудной ребенок и, сказать по правде, я боялась оставлять его хоть на минуту в такой квартире, поэтому выбегая на кухню, закрывала дверь в комнату на ключ, и тащила ребенка с собой, куда бы то ни шла.
 
Хозяйка не просыхала и, приняв на грудь, обожала мужчин, вплоть до того, что становилась на окно своей комнаты и зазывала к себе каждого проходящего мимо. Девочку было жаль, холодильник и кастрюльки всегда пустые, и я убедила хозяйку пойти на бартер, она снизит квартплату, а мы будем кормить Ларису.
 
Несмотря на беспробудное, в хозяйке промелькнул инстинкт материнства, и она согласилась. Лара никогда не кушала за столом, она забирала тарелки и уходила в комнату, где тихонько кормила маму. Пришлось кормить и маму. Ее папа почти всегда странствовал по таким же с «белочкой», но, когда бывал дома, Лара и с ним делилась. Я видела улыбку этой девочки, когда она причесывала маму, она любовалась ей. «Ты очень любишь свою маму?», - спросила я ее. Она подняла на меня удивленные глаза, не понимая, как можно в этом сомневаться: «Да, очень». Я ее понимала, потому что у самой был пьющий папа, и я его не только любила, а еще и гордилась им.
 
Высокий голубоглазый моряк. Он давно уже не ходил в море, но, тельняшка и ремень всегда были при нем. Моя жизнь была похожей на жизнь этой девочки, только меня еще и били. Били просто потому, что попадала не под настроение. До сих пор не люблю пьяных, не пью спиртного и с пониманием отношусь к этим затравленным, глядящим исподлобья детям. Они защищают своих родителей, оберегают, ухаживают за пьяными, поднимают на улице и ведут домой. Если вы станете осуждать их родителей, они увидят в вас угрозу. Они не станут жаловаться в школе или соседям на папу или маму.
 
Мой отец пил часто, а пьяный снимал матросский ремень, сохранившийся со службы на Северном морском флоте, и гонял всех, кто попадал под руку. Обзавелся компанией братков и, играя самодельным тесаком, видел себя «крутым перцем». Водка портила и уродовала красавца мужчину. Помню его в ярости, как демон, перекошенное злое лицо, сквернословие и брызги слюны. Когда с матерью скандалил, мне попадало и от одного и от другого, и веревкой, и ремнем, и даже пугой.
 
Как волчонок, была всегда на «стреме». Остерегалась друзей отца, были мерзки их заинтересованные пьяные взгляды с улыбкой. Исчезала, когда они входили в дом, и когда отец приходил пьяный. Однажды не успела выскочить, и стояла загнанная в угол.
 
Он сел у входа за стол, и проскочить мимо было невозможно. Тяжелый тесак был в его руке перышком. Наверное, ему хотелось перед кем либо порисоваться, и не найдя другого объекта, выливал на 12-летнюю дочь бахвальство и злобу.
 
«Сейчас заделаю козу…», - говорил он на правильном, чисто русском, языке, хотя вся родня говорила на белорусском. Я стояла, прижавшись к стене, чувствуя себя на эшафоте. «Смотри, какой острый. В тебя как в масло войдет», - смаковал мой страх, и свою власть, пьяно улыбаясь.
 
Сидя в позе избалованного вельможи на единственном стуле, он наблюдал за мной. Может, это было уроком, может он учил выживать? Но тогда я думала, что я в реальной опасности. Он ловил мою реакцию на угрозы. На столе лежали учебники. «Смотри! - размахнулся и с силой ударил ножом по стопке книг. Верхнюю толстую книгу нож пробил насквозь и практически прошел вторую, - Видишь, какой острый? В тебя, как в масло войдет. Хочешь жить, не двигайся», и нож вонзился рядом со мной в стену. Почувствовала, что кровь отхлынула, предметы стали ярче, обострились ощущения. «Стоять», - скомандовал он и, вырвал нож, следя, чтобы я не проскочила мимо. Сел на место, и снова нож вонзился рядом. Самодовольная улыбка расплылась на его лице.
 
Не думала, что отец хочет убить, но, рука пьяного, могла быть не верной. Потом жалеть будет поздно. Сознание жгла мысль: «Надо срочно что-то предпринять». Когда нож в третий раз вонзился рядом, и отец, довольный своей меткостью, хохотнул, схватила стоящую на подоконнике трехлитровую банку с помидорами и с силой в него бросила. Он легко увернулся. Значит, был не настолько пьян, каким казался. Банка упала и разбилась. «Что сейчас будет!», - оборвалось сердце.
 
Рванула, как сорвавшийся с цепи зверь, в дверной проем. И как всегда в такие моменты, времени остановилось и пространство раздвинулось: «Что будет, если догонит?» Уже за дверью, неожиданно, услыхала смех. Отец смеялся, хохотал от души: «Моя кровь…, молодец, моя кровь…». Он не стал меня догонять.
 
Если вы думаете, что я вспоминаю то, что описала, с нехорошим чувством, то это не так. Я просто это вспоминаю, как прошлое и только, никаких негативных эмоций. А папу вспоминаю красивым и добрым, который несет не шее через лес маленькую девочку в розовым платьице, т.е. меня. А ему доверяю и мне не страшно.
 
Смотрю на изумрудный мир леса, радуясь новизне впечатлений, игре солнечных лучей пронизывающих кроны деревьев и дающих осязаемое чувство света, пению птиц и запахам хвои, ягод, цветов. А главное, вспоминаю, то чувство счастья, которое испытывает ребенок рядом с родителями.
 
Любим или нет, мы своих родителей не зависит от того, как они относились к нам, а зависит от нас, какие мы есть.