Маленькие мамы

Вечер и снова скандал.
Мой подрастающий сын в полной мере показывает нам с мужем прелести подросткового периода своей жизни. Устала. Устала оттого что хочется понять его. Так хочется понять и обнять приласкать поцеловать, чтобы этот маленький ёжик опустил свои иголки и стал хотя бы ненадолго снова моим крохотным чудесным добрым сынишкой.
 
Что же я. У меня же есть мой дневник тот, что я вела, начиная лет с 11. Тот мой самый первый дневник. Вот бы вспомнить ещё, куда я его припрятала. Стул, табурет, скамеечка. Лезу на антресоли, ну что же убьюсь, значит не зря, я пыталась понять своего сына. Достаю заветную тетрадочку. Сколько же лет она пылилась там, в самом дальнем уголке шкафа, а воспоминания и вовсе затерялись где-то в подсознании. Они есть, они живут своей жизнью, напоминая мне порой о той несчастной обиженной на весь мир девочке, от которой я так старательно пыталась убежать все эти долгие годы.
Я не могу устроиться поудобнее, мне просто не терпится начать путешествие по волнам моих детских мечтаний.
 
О чём же думает девочка подросток. Любовь, любовь одна любовь длиною в 40 страниц, начиная ещё со школьной парты. Я посмотрела на своего мужа, боже, неужели это он тот самый мальчишка, в которого я была так безумно влюблена. Если это он, тогда где же любовь, почему я не могу чувствовать это сейчас в той же мере. Так безоглядно, так неистово, руша все преграды, преодолевая страх быть отвергнутой и стыд быть осмеянной. Влюблённости почти на каждой странице а сколько имён, тех в которых я просто влюблялась которым ничего не нужно было делать для того чтобы эта глупая девочка решила что этот посмотревший на неё мельком мальчик её любовь на всю жизнь. Сколько имён, половины их них я совершенно не помню и даже понятия не имею, кто они и как выглядели, но мне казалось тогда, что я влюблена. Я влюблялась в каждого, кто был мне просто симпатичен. Вынырнув из своих воспоминаний, я останавливаю себя стоп, стоп, но ведь он мальчик и, наверное, его голова сейчас занята чем то другим.
 
Я читаю дальше, лет с 14 была, довольно сильно, влюблена в мальчишку, который посещал курсы экономики вместе со мной. Я даже писала ему записку, но струсила, когда он хотел протянуть мне ответ. И продолжала страдать на протяжении 20 страниц. Я изливала в тетрадь все мысли и чувства, потому что с мамой мы никогда откровенно по душам не говорили. Я ненавидела себя оттого, что моё красивое лицо было усыпано прыщами. Мне казалось, что я создана потому, что бог разозлился на всех людей, и создал такое ничтожество как я. Я жаловалась на одиночество и мечтала о друге. Боже, неужели ему сейчас так же плохо. Бедный, бедный мой сынуля, неудивительно, что подростки выбирают смерть не в состоянии переживать такую бурю негативных эмоций. Я чувствую, что вновь переживаю те же ощущения и ту же боль, но она не так остра как тогда. Я больше не нуждаюсь в маме, и мне не хочется откровенничать с ней. Нет, я не хочу, чтобы мой сын чувствовал то же самое, я хочу быть другом для него, тем самым другом, о котором мечтала я. Но как.
 
Перечитывая заново свою жизнь, я дохожу до момента, когда мне приходится расплачиваться за свою влюбчивость. Но ведь я, правда, любила его. Я любила его тогда больше жизни и готова была сделать для него всё, я наверняка даже умерла бы тогда, если бы он попросил меня об этом. Я была гадким утёнком, а он был прекрасен. Он был намного старше и очень красив, что давало мне явное преимущество перед группой девчонок, которые постоянно смеялись надо мной. Я шла мимо них с ним под руку, чувствуя, что вот-вот меня разорвёт от гордости, а они лопнут от зависти. То, что этот парень был явным беспризорником, со всеми вытекающими последствиями, мне было безразлично. Меня вообще не интересовало ничего, кроме того, что он возвращается ко мне снова и снова. Я знала, что я у него не одна, знала, что он не работает, что ведёт разгульный образ жизни, но боже, какие же это глупости я любила его, и мне нужно было лишь одно, чтобы он возвращался. Мне было 15 ему 20. Родители знали о нём и естественно не одобряли мой выбор. Однажды он пришёл ночью пьяный, и моей маме пришлось идти со мной провожать его до дома, где он жил на тот момент. Боже бедная мамочка, как она всё это пережила.
 
Я отдавала ему себя, не получая взамен никакого удовольствия. Я понятия не имела о том, что нужно предохраняться. Я не знала о сексе ничего, потому что эта тема была всегда запретна в нашей семье. Меня до сих пор терзает вопрос, ведь она знала, что парень взрослый, а я глупая дурочка, почему она не поговорила со мной о презервативах, обо всём, чем чреваты такие связи. Наверное, она пыталась, но я не хотела слушать, не знаю. Закончилось всё так, как и должно было. Я забеременела в 15 лет. Когда я рассказала ему, я плакала, а он гладил мои волосы и рассказывал мне сказку о том, как мы будем жить с малышом. Но на следующий день он не появился. И через месяц не появился. Мир рухнул. Я не знала, как сказать маме, не знала, как жить дальше. Я лила слёзы в три ручья и пыталась избавиться от ребёнка какими-то жуткими, народными методами. Этот кошмар продолжался 3 месяца. Я не знала о том, что аборт делают до какого-то определённого месяца. Я вообще ничего не знала и молчала. Молчала до тех пор, пока моя тётка, сестра мамы, не указала ей на мой странно раздувшийся живот. Мама посмеялась, не поверила, но по наставлению тётки повела меня к врачу, и начался ад. Кроме того, что я беременна и нахожусь уже на четвёртом месяце т.е. аборт делать поздно, выяснилось ещё, что он подарил мне какой-то венерический букет. Я знаю о таком не принято говорить, но я буду. Я буду говорить об этом для того, чтобы мамы девочек сняли розовые очки.
 
Жизнь превратилась в ад. Я ездила на болезненные процедуры каждый день. Врач с мамой запланировали день, когда мне будут сделаны искусственные роды с умерщвлением ребёнка. Я ревела на протяжении оставшихся двух месяцев. Ревела бесконечно. Я засыпала с мокрыми глазами, обнимая живот. Видела сны, о том, что мы счастливы втроём, и просыпалась в слезах. Я сделала вид, что наглоталась таблеток, проглотив штуки три и разбросав банку по полу. Я, правда, хотела сделать это, но струсила.
 
Маму казалось, не интересовали мои чувства, её интересовала только её репутация, ведь никто не должен был знать что происходит. Я носила мешковатую одежду, под которой был незаметен живот. Я ненавидела весь мир и маму. Когда я легла в больницу когда мне делали укол в живот для того чтобы убить ребёнка я ревела я умоляла не делать этого я хотела убежать спрятаться и жить в подвале но я понимала что мне нечего будет есть и нечем будет кормить его. Ребёнка убили ночью, он родился мёртвый в жутких муках, под присмотром спящей и вечно ворчащей акушерки. Сказали что это мальчик. Его положили в пакет и убрали в холодильник. Я не знаю, что стало с тельцем потом, и я не могу об этом думать. Когда я ехала домой из больницы я поняла, что мир вокруг меня изменился. Изменилось всё.
 
Глупые девочки ворковали о парнях, а я ненавидела их за глупость. Детство кончилось, я была пуста. Я не смогла покончить с собой, наверное, потому, что была трусихой, ещё потому, что я очень любила маму и бабушку и не хотела причинять им боль. Мама мило улыбалась, и всячески пыталась утешить меня. Если бы только знала она, что довелось мне пережить. Но мне казалось, что она отстраняется, пытаясь делать вид, будь-то, ничего не произошло. Через месяц пришёл мой «любимый». Пришёл, чтобы узнать, как мы с малышом живём. Я сказала ему, что нет малыша, что он в холодильнике, и закрыла дверь. Долго ещё я пряталась за занавеской и выла навзрыд, глядя как он с другом о чём-то говорит на скамейке, возле дома. Больше я его не видела. Чрез пару месяцев я немного отошла и позвонила своему однокласснику, своей первой любви. Я поздравила его с днём рождения. А потом он пришёл, пришёл, и с тех пор стал приходить всё чаще.
 
Отрываю глаза от дневника залитого слезами. Вновь, всё вновь. Эта нестерпимая боль. Она вернулась, и будет возвращаться снова и снова, несмотря на то, что сейчас в моей жизни всё хорошо, любящий муж, тот самый, мой первый, и трое детей от него. Я всегда буду скорбеть по той любви и по тому ребёнку. На смертном одре я, наверное, буду думать о нём, о сыне который не родился.
Я убираю тетрадь обратно я прячу её ещё на много-много лет. Я не хочу снова пережить это.
Помогло ли моё путешествие лучше понять сына, я не знаю, по крайней мере, хорошо, что на мой вопрос одиноко ли ему, он ответил - «Нет».
 
Я очень надеюсь что мамы, прочитавшие эту статью, задумаются и поймут своих подрастающих дочек. Любовь это всё что им нужно.