Наши рассылки



Люди обсуждают:




Сейчас на сайте:

Гостей: 22


Тест

Тест Пушкарева или Клочкова?
Пушкарева или Клочкова?
пройти тест


Популярные тэги:



Наши рассылки:

Женские секреты: знаешь - поделись на myJulia.ru (ежедневная)

Удивительный мир Женщин на myJulia.ru (еженедельная)



Подписаться письмом





Танец семи вуалей. Чтение в четверг.

Танец семи вуалей. Чтение в четверг. отрывок из романа
 
Петербург, 1908 год.
 
Молодой граф Оленин повздорил с женой. Эмма вывела его из себя. Зачем он женился? Признаться себе, что к браку его вынудили безденежье и долги, граф не мог. Он старательно убеждал себя в любви к Эмме, которая с первой же минуты знакомства поразила его милыми чертами, соблазнительными округлостями фигуры и почти детской наивностью.
Эмма была из семьи фабриканта, который выделил дочери значительное приданое. Этой суммы едва хватило на покрытие долгов и выкуп заложенного и перезаложенного имения Оленина под Торжком.
 
Отец Эммы откровенно недолюбливал зятя, но не вмешивался в жизнь молодых. У него оставались еще три дочери на выданье, а после народных волнений фабрики потерпели урон. Рабочие устраивали забастовки, ломали купленные за границей станки и даже решились на поджог. Склады с сырьем удалось спасти от огня, благодаря чему тесть не только избежал разорения, но и добился прибылей.
 
«Необразованные выскочки», нарождающиеся буржуа, коими считал новых родственников гордый Оленин, на деле ни в чем не уступали дворянскому сословию, а во многом превосходили его. Их неутомимому трудолюбию, предприимчивости и напору можно было позавидовать. Они могли позволить себе благотворительность и покровительство искусствам, тогда как обедневшие аристократы едва сводили концы с концами и проживали последнее.
 
Эмме нанимали лучших учителей, но это не сделало ее умнее. Она говорила на трех языках те же глупости, что и на русском. Ее роскошные наряды напоминали Оленину о его собственной несостоятельности и неуемной расточительности тестя, который ничего не жалел для дочери. Однако после ее замужества резко ограничил денежную помощь. Передав приданое в руки зятя, он счел свою миссию исчерпанной. Его советы по экономии средств и получению доходов от имения, граф высокомерно отверг. А от должности приказчика на одной из фабрик тестя с презрением отказался.
 
Простушка Эмма поддерживала его во всем и рассорилась с родными, которые пытались открыть ей глаза на праздного и легкомысленного мужа. Кроме титула и сомнительных принципов Оленин, по их мнению, ничего в семью не привнес. Он давно оставил службу, промотал скромное наследство и погряз в карточной игре. Эмма надеялась, что любовь излечит его от нездорового азарта, но обманулась.
 
– Дай мне денег, – однажды попросила она и получила отказ.
– Какие деньги? На что? – взвился Оленин.
– Я хочу купить платье. Нас пригласили на вечеринку к мадам Горовиц. Я не могу идти в старом наряде.
– В старом? Ты его надевала всего пару раз!
– Все придут в новом, – твердила супруга. – Там будет Ида, бывшая жена Владимира Горовица. Они развелись, но остались друзьями. Ида Рубинштейн – законодательница мод. Я не хочу выглядеть хуже всех.
 
Оленин с ненавистью смотрел в круглое, белое лицо Эммы с фарфоровым румянцем, которое раньше так ему нравилось. Он сдерживался, чтобы не ударить ее по пухлой, как у херувима, щеке. Ее взбитые кудряшки теперь казались ему не прелестными, а безобразными и безвкусными. Как он не видел этой ее пошлой манеры одеваться? Как не разгадал в ней тусклой мещанской приземленности? Купчиха и есть купчиха, в какие шелка ее ни ряди!
 
– Отчего ты так переменился ко мне? – спросила жена, и из ее блестящих обидой глаз выкатились две слезинки. – Чем я тебе не угодила?
Оленин с отвращением поморщился. Слова Эммы, равно как и ее слезы, и весь ее несчастный вид, не вызвали в нем сочувствия, только пуще взбесили.
– Боже! Ты бываешь невыносима! – завопил он и кинулся прочь из гостиной. – Вы все помешаны на деньгах! Твой папаша за копейку удавится! И ты туда же! Вы мне противны, противны…
– Александр… Саша… – неслось ему вслед. – Ну, прости меня! Я не думала, что обычная просьба оскорбит тебя… Прости!..
 
Эмма уронила руки, которые протягивала к мужу, и бессильно опустилась на диван. Граф охладел к ней… она не оправдала его ожиданий, не сумела найти доступа к его тонкой ранимой душе. Она сидела и плакала, не понимая, за что страдает. Муж рассердился на нее, нового платья не будет, а без этого о вечеринке у Горовицев нечего и мечтать. В их доме на Английской набережной собираются сливки общества, – тон задает сама хозяйка и ее бывшая невестка Ида Рубинштейн. Стыдно перед ними ударить в грязь лицом… Может, попросить денег на платье у отца? Он наверняка сжалится и даст…
Не успела Эмма успокоиться и вытереть слезы, как в гостиную ввалился красный от благородного негодования Оленин и бросил ей на колени несколько мятых купюр.
 
– Изволь, дорогая, возьми на свои тряпки… Вот, чем измеряется любовь дочери заводчика! Я думал, нас соединило чувство возвышенное и бескорыстное…
– Саша…
– И не забудь надеть бриллианты, подаренные тебе отцом на день ангела! – мстительно добавил Оленин. – Может, сумеешь затмить люстру своим сиянием!
 

Оленин не хотел идти к Горовицам, в их великолепный особняк, набитый дорогими вещами и произведениями искусства, где каждая мелочь кричала о неприличном богатстве, о миллионах, нажитых на горбу голодных и угнетенных рабочих. Казалось, все здесь укоряло графа в том, что он стеснен в средствах. Каждый разодетый господин и сверкающая украшениями дама унижали его одним своим видом, напоминая о пустых карманах и необходимости экономить, тогда как они купаются в золоте и могут себе позволить все, что угодно.
 
Будь Оленин хоть чуточку борцом, он пополнил бы ряды революционеров. Но в его жилах текла ленивая, изнеженная кровь аристократов. На самом деле он обожал роскошь и ненавидел бедность, стыдился ее, словно позорного клейма. Карточная игра манила его прежде всего возможностью получить много и сразу, без усилий. Он находил удовольствие и азарт в этом состязании с судьбой, которой ничего не стоило щедро одарить его. Разве он не заслуживает счастья больше, чем эти напыщенные жадные ростовщики и торгаши?..
«Зачем только я уступил мольбам жены и явился сюда? – сокрушался граф, тем не менее, любезно кивая головой и отвечая на приветствия. – Мне здесь не место, так же, как и Эмме, которая обязана разделять с мужем его участь…»
 
Он с негодованием покосился на ее платье, стоившее кучу денег, на ее безвкусное сверкающее колье и прическу из рыжих кудряшек. Последние крохи от ее приданого приходится тратить на наряды и дурацкие шляпки. Бедняжка даже не подозревает, что осталась нищей. Выкупленное имение приносит убытки и скоро пойдет с молотка. Взятый по совету тестя кредит отдавать нечем. А Эмма желает соперничать с женами банкиров и коммерсантов. Оленин с отвращением вспомнил, как называл ее в постели «пухленьким ангелочком», и содрогнулся.
 
– Саша, взгляни вон туда… – прошептала Эмма по-французски, надавливая на его локоть. – Это Ида! Наследница сахарных миллионов…
 
Оленин с холодной улыбкой повернулся к входу в бальную залу, куда невольно устремились взгляды всех присутствующих. По надушенной, шелестящей шелками толпе прокатился вздох восхищения. Гости невольно расступились, пропуская высокую худую женщину в пене бирюзового атласа и кружев. За ней волочился по паркету длиннющий шлейф. В волосах колыхалось страусово перо. На груди, в ушах и на запястьях переливались синие камни.
 
«Неужто, сапфиры?» – подумал Оленин, примериваясь, какую баснословную цену можно выручить за такое ожерелье, браслеты и серьги.
Необычная внешность дамы опрокидывала все его представления о женской красоте. Уже не цена камней, а сам облик Иды Рубинштейн приковал к себе его внимание. Ее угловатые движения были исполнены какой-то дикой грации. Острые плечи, выпирающие ключицы, гордо посаженная голова и повадки царицы, ослепительной в своем величии.
Все светские красавицы вмиг безнадежно померкли перед Идой. Она затмила собой праздник, как наползающая тень затмевает солнце. Ее белое мраморное лицо источало высокомерие, а большой красный рот словно алкал крови. Она была безобразна и… нечеловечески прекрасна, дивно хороша в своей гордыне, непомерной худобе и мраморной бледности. Вычурное одеяние подчеркивало ее удлиненные, словно вытянутые формы, тонкую талию и сухие бедра.
 
Ида помахала тетке рукой, унизанной перстнями, – совершенно особенным жестом, – и присоединилась к ее компании.
Прошло некоторое время, прежде чем наваждение, вызванное ее появлением, схлынуло, и присутствующие смогли опомниться и вернуться к сплетням и пересудам.
 
– Она только-только приехала из Парижа… – перешептывались в толпе. – Говорят, там она изучала актерское мастерство…
– Что вы? Я слышал другое…
– Она лежала в клинике для душевнобольных…
– Профессор Левинсон, – дальний родственник Рубинштейнов…
– Как? Знаменитый психиатр?..
– Он-то и упек Иду в лечебницу…
– Еще бы! Миллионерша на сценических подмостках…
– Не может быть…
– Это скандал!
– Позор для ортодоксальной еврейской семьи…
– Мадам Горовиц не выдержала такого надругательства над любимой племянницей…
– Иду выпустили из психушки по ходатайству петербургской родни…
 
Девушки в кружевных наколках разносили гостям шампанское. Эмма едва пригубила, зато ее муж осушил несколько бокалов. Его сердце билось тревожными толчками, в груди разлился жар. Он напряженно прислушивался, о чем говорят окружающие, ловил каждое слово, касающееся Иды.
Тепло от натопленных печей и разгоряченной публики мешалось с запахом хризантем, которые повсюду стояли в вазах. Воздух загустел, от него кружилась голова.
 
– Мне душно, – пожаловалась Оленину жена. – Давай выйдем…
– Куда?
– На балкон.
– На балконе холодно. Тебе не стоит так затягивать корсет, дорогая…
 
Он оставил Эмму на попечение двух молоденьких горничных, и отправился в курительную. Там разговор продолжал крутиться около Иды Рубинштейн.
 
– Выйдя из психушки, она не нашла ничего лучшего, как выйти замуж за сына тетушки…
– Правильно сделала. Владимир Горовиц – отличная партия. Главное – у родственников не было повода возражать…
– Свекровь имела виды на капиталы невестки?
– Ни в коем случае. У нее своих девать некуда…
– Говорят, молодые не прожили вместе и месяца…
– Это была сделка. Фиктивный брак…
– Владимир, вероятно, получил отступного…
– Полагаю, он по-дружески помог Иде освободиться от опеки семьи…
– После развода они сохранили теплые отношения…
– Так или иначе, теперь Ида богата и независима!..
– Она может жить в свое удовольствие…
– Ида умеет себя подать… она обворожила самого Станиславского…
– Говорят, он пригласил ее в труппу Художественного театра…
– Зачем Иде карьера актрисы при ее-то деньжищах?..
– Вообразите, она отказала Станиславскому…
 
Кто-то похлопал Оленина по плечу, и тот вздрогнул от неожиданности.
– Приветствую, Александр, дружище! Какими судьбами?
 
Это был приятель Оленина, боевой офицер Самойлович, с которым они сыграли не одну партию в карты и опустошили не одну бутылку вина.
Самойлович воевал, был ранен под Мукденом , долго лечился и вышел в отставку. Друзья давно не виделись.
– Где ты пропадал?
– Ездил на воды, – ответил Самойлович, выпуская колечко дыма. – Поправлял здоровье. Рана в плече дает о себе знать. Боли страшные, спать не могу. А ты женился, братец, поздравляю!
Жена твоя прелестна. Сущий ангел. Ты счастлив с нею?
– Прекрати, – разозлился Оленин. – Сам-то не торопишься надеть семейный хомут на шею.
– Это не для меня, – криво улыбнулся Самойлович. – Я рубака, бретер и фат. Жена сбежит от меня на следующий же день. Я погублю ее. Зачем брать лишний грех на душу? Признаюсь честно, что содержать семью мне не по карману. Маменька все наши средства промотала, а на офицерскую пенсию не разгуляешься.
– Чем же ты живешь?
– Мне везет в игре, Оленин. Ты мог в этом убедиться.
 
Граф печально кивнул. С Самойловичем по крупному ставить нельзя, – облапошит. Плутует, но ловко. Не подкопаешься.
Приятель выкурил сигару и отправился взять другую. Оленин заметил, как плохо тот владеет правой рукой. Хорошо, что Самойлович левша.
 
– Как тебе Ида? – спросил отставной офицер, вернувшись. – Вы знакомы?
– Нет… лично не имел чести. Некому меня представить.
– Изволь, дружище, я вас познакомлю. Если желаешь…
– Потом может быть… – смутился Оленин.
– А я от нее без ума! Богачка, но выходит на сцену и играет не хуже наших прославленных актрис. Теперь еще и танцевать будет. Сам Фокин согласился учить ее…
– Фокин? Кто это?
– Балетмейстер Мариинки, новатор…
 
Оленин был далек от балета и театра вообще. Самойлович, впрочем, тоже.
 
– С каких пор ты заделался отъявленным театралом?
– С тех пор, как увидел Иду, – признался приятель. – Я встретил ее в театре Веры Комиссаржевской. Один актер задолжал мне выигрыш. Пришлось зайти, напомнить. Стою я братец, в коридоре… и вдруг – она! Богиня! Королева! Вся в шелках, в перьях, в облаке духов… Волосы цвета ночи, брови, как черные стрелы, глаза – два туманных омута. Не идет – шествует. Я обомлел. Забыл, зачем явился…
– Так ты влюблен в нее?
– Влюблен? Нет! – хохотнул Самойлович. – Она обворожила меня, заколдовала. В театре Комиссаржевской Иде предложили главную роль в пьесе Уайльда «Саломея». При ее иудейской внешности она идеально подходит. Уже начали репетировать… но Священный Синод запретил ставить.
– Священный Синод?
– Ты читал пьесу?
– Нет…
 
Оленин не читал Уайльда, он в последнее время, к своему стыду, перестал читать. Удивительно, что Самойлович вдруг интересуется подобными вещами.
 
– Я тоже не читал, – захохотал бывший офицер. – У меня от чтения голова болит и в сон клонит. Мне рассказывали… Тот самый актер, что денег должен. Я ему простил проигрыш. Веришь? Заслушался. Пикантная пьеска, дружище. Про распутницу, которая распалила властителя Галилеи и ввергла в страшное преступление. Ты Священное Писание знаешь?
– Как все, постольку-поскольку…
– Но уж картину где-нибудь в гостиной непременно видел. Саломея с головой Иоанна Крестителя! Да хоть здесь, дружище, в этом купеческом особняке. Тут подлинников немало. С размахом живут господа Горовицы.
– Отчего же не жить, если на них деньги сыплются, будто манна небесная? – пробормотал Оленин.
– Ты прав, братец, прав… А ведь чертовски весело жить на широкую ногу, ни в чем не знать отказу! – продолжал посмеиваться приятель. – Ида именно из таких женщин. Ей все подавай немедленно. И самое лучшее! В этом она похожа на Саломею…
 
Он начал пересказывать Оленину содержание скандальной пьесы, где надменная красавица загорелась страстью к пророку и не простила ему отказа…
 
– Иде достаточно пальцем пошевелить, а мужчины уж готовы сами принести ей на блюде свои пустые головы. Вот истинная Саломея, поверь мне! Люди тонкие, творческие давно уловили, что красота греховна, ядовита, и сей яд слаще меда. Художники обожают писать Саломею. Увековечивать зло! Красота, несущая гибель, будоражит воображение. Невероятно возбуждает…
 
С каждым словом изо рта и ноздрей Самойловича вылетал табачный дым, и в какой-то момент Оленину показалось, что он беседует с самим дьяволом. И дым этот вовсе не от сигары, а из преисподней… потому и попахивает серой…
Самойлович слыл неуемным сластолюбцем. О дамах он отзывался порой самым скабрезным образом. Но это не мешало ему пользоваться у них успехом. И девицы, и замужние женщины одинаково поддавались его напору и падали его жертвами.
«Похоже, он мечтает склонить Иду к любовной связи, – подумал Оленин. – Она в самом деле великолепна! Потрясающе красива…»
 
– Ида Рубинштейн не отступит, – донеслось до него сквозь сизую дымку, которая висела в курительной. – Она добьется своего! Она с Фокиным едет в Швейцарию, брать уроки танца… А когда вернется, то покажет нам нечто невообразимое, грандиозное и… развратное. Слыхал? Она собирается обнажаться на публике…
 
Наталья Солнцева "Танец семи вуалей"
 
видео о книге
заказать книгу



Татьяна_Н   10 мая 2012   2409 0 2  


Рейтинг: +12


Вставить в блог | Отправить ссылку другу
BB-код для вставки:
BB-код используется на форумах
HTML-код для вставки:
HTML код используется в блогах, например LiveJournal

Как это будет выглядеть?

Танец семи вуалей. Чтение в четверг.
Солнцева Наталья, книга, мистика, детектив, танец семи вуалей, Ида Рубинштейн, видео, solntseva com

отрывок из романа
 
Петербург, 1908 год.
 
Молодой граф Оленин повздорил с женой. Эмма вывела его из себя. Зачем он женился? Признаться себе, что к браку его вынудили безденежье и долги, граф не мог. Он старательно убеждал себя в любви к Эмме, которая с первой же минуты знакомства поразила его милыми чертами, соблазнительными округлостями фигуры и почти детской наивностью.
Эмма была из семьи фабриканта, который выделил дочери значительное приданое.
Читать статью

 



Тэги: Солнцева Наталья, книга, мистика, детектив, танец семи вуалей, Ида Рубинштейн, видео, solntseva com



Статьи на эту тему:

В горах ближе к небу. Чтение в четверг.
Астра чувствовала себя странником
Шулер с бубновым тузом
Печать фараона. Чтение в четверг
Чтение в четверг. Следы богов



Комментарии:

SvetlanaSvetik deleted # 31 мая 2012 года   +1  
Интересный отрывок...
Татьяна_Н # 31 мая 2012 года   +1  
Спасибо, Светлана! Героиня Ида Рубинштейн - необыкновенная женщина... и книга тоже необычная, о том, что проще - быть собой или жить в чужой роли...


Оставить свой комментарий


или войти если вы уже регистрировались.