Близкие люди

Сестры всегда были особым, неразрывным единством. Мы чувствуем друг друга даже на расстоянии. Потеря одной сестренки как маленькая смерть для каждой оставшейся здесь. Мы становимся другими, но память об ушедших остается. Кажется, что чувство любви продолжает расти, и понимаешь, что сестринская любовь была, есть и будет. И будет намного больше, чем мы думаем. Однако слишком поздно мы осознаем всю глубину родственных чувств. Слишком поздно.
 
Кажется, еще вчера мы все играли в куклы, рисовали домики, прыгали в классики. Я была старшей и учила младших сестренок рисовать. Мы рисовали одежду для бумажных кукол, вырезали и играли, потом учились шить одежду на кукол. Помнится, лоскутки принесли домой от швеи, отдавшей нам целый мешок обрезков. Мы сидели и перебирали ткани, придумывая наряды. Яночка была младшенькой, а потому мы все шили для ее куклы.
 
Бабушка отдала нам целую комнату для девичьих посиделок – летнюю кухню. Там было наше королевство, где мы о многом говорили, мечтали. Все любили рисовать, даже смеялись, что вырастем и будем вместе работать. Мне казалось, что именно я буду всерьез заниматься рисованием, так как училась уже в художественной школе. А просто любить рисовать – это не повод связать свою жизнь с этим хобби. Я мечтала рисовать эскизы одежды, и эта мечта была сильной и смелой для меня. Пару лет спустя Яночка всерьез спросила меня о том, где и как учатся рисованию. Я рассказала о художественной школе, обрадовавшись за сестренку. Она стала учиться, и было видно, что ее талант расцветает на глазах…

Мы вчетвером шли параллельными дорогами, и на одном из перекрестков я словно отдала мечту Яночке. Я перестала всерьез заниматься рисованием, оставив для себя только хобби. Окончив школу и поступив в университет, я не покинула детство. Мы с Алиночкой, Настенькой и Яночкой по-прежнему вместе рисовали, шили, да и просто беседовали обо всем. Я никак не хотела расставаться с детством, которое было моим. Не хотела быть юной, и просто оставалась ребенком. Мне было пора ходить на танцы, дружить с молодыми ребятами, а я предпочитала быть с сестренками и куклами.
 
И ничего лучше теплых летних вечеров, детских игр и душевных бесед не было. И самым лучшим городом, где все мы жили, было детство. В каком-то времени, на каких-то перекрестках мы разминулись и оказались за пределами детства. Кто рано познал жизнь, а кто уже давно должен был повзрослеть. Общая детская жизнь сменилась раздельными взрослыми. Мне долго не верилось во все происходящее, и я словно возвращалась к той развилке, где мы потеряли друг друга, и пыталась разгадать их пути-дороги, сделать параллельными с моей. Это было невозможным. Мир каждой сестренки стал закрыт для меня: каждая жила своей жизнью, взрослой и самостоятельной. Общаться мы стали будто, через стекло, не впуская в свою жизнь, боялись потерять свой мир, боялись, что он рухнет, разобьется, если кто войдет в него.
 
Так и жили, со временем узнавая о победах и поражениях друг друга. Мы что-то теряли, находили, падали и вставали, шли к цели, побеждали. Учеба, работа, свадьбы, рождение дочек. Мы стали взрослыми и немного чужими. Никаких общих дорог у нас не было.
 
Пока одна общая беда не столкнула нас… Мы с Алиночкой и Яночкой держали в руках остатки жизни Настеньки – ее вещи, потом разложили их по своим пакетам. Было тяжело понять и принять – Настеньки больше нет с нами.
 
«Что ты оставила нам, сестренка? Полки с одеждой, ароматы духов, недосказанные слова, счастливое детство и маленькую доченьку». Мы словно листали альбом нашей общей детской жизни. Страницы были прошиты цветными нитками, расшиты бисером, украшены пуговицами, цветными лоскутками и лентами. Между страниц лежали наши рисунки, бумажные куклы и одежда для них. Мы словно нашли потерянную дорогу, утерянные вещи. На дне нашей памяти лежал этот альбом, шкатулка с пуговицами и нитками, груда лоскутков, куклы, карандаши… Она оставила нам частичку себя, забрав частицу нас.
 
Иногда я очень явственно чувствую присутствие Настеньки. Вижу её облик в толпе людей, на опушке леса или в пустой комнате. Она иногда мне снится, и мы разговариваем о том, о чем не успели договорить. И с каждым свиданием с сестренкой все больше ощущаю невосполненную пустоту. Мы чувствовали присутствие души Настеньки. Она всегда с нами была. Была, есть и будет. Слова путались, только воспоминания заполнили всю комнату, где нас было по-прежнему четверо.