Продавец кукол

Макс направлялся к школе. День за днем его ноги вымеряли совсем небольшое расстояние между домом и школой, а между тем, его голова всегда была занята мыслями, в ушах стрекотал плейер, душа пела от предчувствия хорошего дня. Так всегда бывает, когда ты молод, полон сил, надежд и немного влюблен в эту жизнь. Макс был доверху наполнен всеми этими позитивными вещами, именно поэтому он часто становился президентом клуба старшеклассников, затем выигрывал школьные олимпиады по разным предметом и слыл любимцем окружающих его ровесников. Веселый, контактный, легкий на подъем он становился центром любой компании, несмотря на то, что абсолютно не был красавцем в общепринятом значении этого слова. Невысокий, спортивный, с узковатыми, как будто прищуренными глазами, крупным носом и коротким ежиком волос, он являлся почти точной копией своей матери. Вместе с тем, Макс чрезвычайно отличался от нее, поскольку: а) был мужского пола и б) не имел горького опыта расставания и потерь как его любимая мама.
 
В это утро Макс летел своей легкой, коронной походкой, слегка пружиня на поворотах, морозный воздух задувал в его лицо, немного прикрытое капюшоном, зимние кроссовки поскрипывали, касаясь снега, а душа пела, открываясь навстречу новому дню. Однако у самых дверей пришлось немного притормозить, пропуская вперед некоего господина, неторопливо входящего внутрь здания. Охранник привычно кивнул Максу, однако направился к незнакомцу с закономерным вопросом – о цели визита и наличии личных документов.
 
Макс был совершенно увлечен проигрывавшимся в наушниках Вивальди и предстоявшей встречей с активом класса, что не сразу заметил пристальный взгляд незнакомого мужчины. От его разглядывания Максу стало не по себе – настолько колючими были эти глаза неопределенного цвета. А в холле всегда было немного плохое освещение, а тут расстояние… Макс ответил незнакомцу таким же «приемом», оценив его высокий рост, длинные темные волосы, старомодный кожаный плащ и странную «лепку» лица. Лицо напоминало маску мима и было таким же бледным, чересчур правильным и неподвижным. Живыми на этом лице были только глаза – холодные, словно буравящие…
«Неприятный тип» - подумал Макс, скинул куртку и поднялся на второй этаж, моментально забыв о незнакомце. Однако память услужливо сберегла эту короткую встречу, чтобы вновь напомнить тот странный образ, увиденный когда-то утром в тот самый понедельник. В тот понедельник, когда все и началось.
 
Макс был отличником, причем ему не нужно было усиленно зубрить, таскаться по репетиторам, как многие из его одноклассников. Он любил многие предметы, а те, что не любил, заставлял самого себя уважать сей объект, все равно успевая на всех «фронтах». Уверенно расстегивая завязки на своем любимом рюкзаке, Макс мысленно перебирал заученные фразы на немецком, повторяя урок, посвященный путешествию по городам Германии. Сев за парту, он окинул класс, наблюдая привычную картину, широуо улыбнулся. Вот Савелий стучит рулончиком бумаги по голове Игорьку, Тая и Маринка опять сплетничают, а соседка по парте Кира рассеянно чертит что-то на листочке. Он не сразу заметил ту самую незнакомую тональность, которая уже звенела в воздухе класса, однако увидев слезу в уголке глаза Киры, он легонько толкнул ее, отчего она подняла на него свои близорукие глаза, полные печали.
 
- Ты чего, Кир?
Кира еле сдержалась, стараясь не поддаваться желанию разрыдаться. Затем одела свои очки в модной оправе, желая скрыть ненормативно заблестевшие глаза и прошептала:
- Макс, я не знаю – что мне делать с Ленкой.
 
Макс досадливо поежился, поскольку не любил он женских сложностей, нюансов, сплетен и предположений. Его слегка замутило от маячившей перспективы слушать Кирины жалобы на ее подружку Ленку Воронкову. Ленка была растяпой, любительнице сидеть в интернете, рисовать японских мультяшек и мечтать о вечной любви. В прошлом году Ленка захотела выкрасить светлые волосы в слегка голубоватый тон, однако увлеклась болтовней на очередном форуме и передержала краску. Пришла абсолютно синей, затем долго переживала от того, что эта «синька» упорно не желала сходить с волос, услаждая взоры директора, завучей и всех учителей. Ленка был непутевой и беззлобной, несобранной и рассеянной, способной и некрасивой девочкой. «Ой, скука какая!» - подумал Макс, затем посмотрел на несчастную Киру, ее близорукие глаза, а затем уже на сидевшую на другом ряду Ленку. Однако вид Воронковой его не порадовал и он снова, уже второй раз за утро вздрогнул от увиденного. Ленкины блондинистые волосы были идеально причесаны, чего с ее хозяйкой не бывало с того самого времени, как только они посмели спуститься до плеч и лишиться детсадовских бантиков. Лицо Ленки было аккуратно и также идеально подкрашено, отчего она стала отдаленно напоминать какую эстрадную звезду. Одета она была в свои привычные вещи – джинсы и облегающую трикотажную кофточку, но выглядела как-то по-другому. По-новому и немного агрессивно она выглядела.
 
- Слышь, Кир. А чего это с твоей Воронковой?
- Я не знаю какая ее муха укусила. В общем, обидела она меня, сказала, что с такой негламурной особью, да-да, так и сказала, именно особью, она не желает общаться и тем более типа дружить.
Макс опять окинул внимательным взглядом сидящую Воронкову, по ходу дела заметив, что та сидит довольно вальяжно, уверенно и высокомерно разглядывает прыгающих, снующих, жующих и орущих одноклассников. Ленка не только выглядела по-иному, она смотрела на все совершенно как чужой и довольно недоброжелательный человек.
 
- Знаешь, Кир, я тебе так скажу. Если у твоей Ленки типа ПМС или мужик завелся, то не нужно из этого делать настолько дебильную мину и тем более обижать такую классную «черепашку» как ты.
Кирку иногда дразнили «Черепашкой» за ее медлительность, наличие очков и полную неспособность выполнять нормативы по физкультуре. Она молча посмотрела на Макса, который непрерывно подмигивал, затем стал строить уморительные рожи и вдруг широко заулыбалась.
- Вот знаешь, Макс, нельзя быть такой циничной скотиной. Хотя и скотина из тебя совершенно очаровательная.
 
Сомнительный комплимент был принят, тем более, прозвенел звонок и вошла учительница немецкого языка Ольга Николаевна. Почти все педагоги у этого 10-бэ были людьми не равнодушными, творческими, поскольку коллектив складывался не абы как, а постепенно, целенаправленно, под чутким руководством директора Ильи Осиповича. Ольга Николаевна была стройной, подтянутой женщиной «за сорок», имела все, что нужно для счастья кроме одного – нормальной заработной платы за свой учительский труд, от чего, несмотря на значительную основную нагрузку вела уйму факультативов, кружков и репетиторских часов.
 
Раскрыв журнал, она картаво поздоровалась на немецком и стала выбирать «жертву». Макс немного волновался, что вызовут именно Киру, которая, несмотря на его поддержку, находилась немного в нестабильном состоянии после ссоры с Ленкой. Он следил за светло-голубыми глазами Ольги Николаевны, которые так же изумленно, как и у него самого пять минут назад, остановились на лице Воронковой. Та сидела с выражением какого-то вызова на своем «застыло-светском» лице, отчего педагогу неожиданно захотелось спросить и оценить соответствие внешнего вида внутреннему содержанию в блондинистой голове.
 
- Воронкова! Отвечай давай урок, расскажи нам всем о городах Германии.
Ленка встала и стала говорить, а от ее голоса постепенно стали замолкать шушукающиеся и нудящие по углам класса голоса. На безукоризненном немецком Воронкова рассказывала о культуре, нравах и архитектуре немецких городов, отчего у подростков и педагога все больше и больше вытягивались лица и расширялись глаза. После семиминутного сообщения, Ольга Николаевна была вынуждена прервать Ленку, вежливо сообщив ей о необходимости придерживаться временного регламенту. Ленка сухо кивнула, равнодушно выслушала комментарии Ольги Николаевны и села. Глаза ее немного вспыхнули, когда учительница сообщила ей, что ставит за ответ пятерку и, кроме того, это был лучший ответ за два последние года ее учительства. Максу стало как-то не по себе, когда он увидел этот нездоровый Ленкин огонек, который, впрочем, сразу пропал, как только Ольга Николаевна, видимо, решив отравить себе хорошее настроение, вызвала к доске Савелия, который славился редкостной наглостью и такой же ужасающей, непроходимой тупостью. Ощущение тревоги не пропало у Макса после хохота над «темным» Савелием, после освежающей дух физкультуры и даже любимой физики.
 
Что-то надвигалось на его класс и Макс, как истинный интуит, не мог не чувствовать это. Что-то уже случилось, но что?
 

Продолжение следует