Кладбище

Передо мной разлеглось кладбище. Что мне с ним делать, ума не приложу, а что оно со мной делать будет – надеюсь, ничего специфического. Невыносимо тяжко о собственной смерти задумываться, скрести мыслями её существо. В самый раз уехать на море, познакомиться там с какой-нибудь очаровательной девушкой и не засорять мозги удручающими вопросами, которые, словно лебединые шеи, тянуться из густой травы, требуя человеческого прикосновения. Не то что бы я на эти вопросы отвечать боялся – нет, просто с недавнего времени заручился я верой в вечную жизнь, на том и стою. А тут, как с луны свалилось, кладбище это: молчаливо кричащее напоминание о тленности моей и ничтожности. То, что в душе моей пессимистические настроения порождает относительно всего мироздания.
 
А собака откуда взялась? Бродит, вынюхивает для себя что-то. Вон под кустом нагадила и давай забрасывать. Стыдно, наверно. Не хочет, чтоб её непотребство кто-нибудь обнаружил. Вот и людям за своих мертвецов стыдно. Ведь это же абсурд чистой воды: жил человек и вдруг умер, и запашок от него ядовитый в небесную синь потянулся. Непременно мертвеца закопать надо, скрыть от ещё блестящих чувствительных глаз. Но я против могил, против кладбищ. Негоже людские тела в землю запихивать, и там же, над ними плиты нагромождать, стелы и бюсты: вроде бы как победоносному духу неувядания, а на самом-то деле – разлагающимся останкам, кои с превеликим аппетитом буравят всевозможные черви. Это же омерзительно! Я ещё в детстве для себя затвердил, что светлая память о человеке равна всему универсуму, а не посмертному изваянию (очень напоминающему карикатуру). Поэтому я считаю, что всякого изжившего себя человека необходимо немедленно сжечь, а пепел развеять, и хорошо бы над полями и огородами – для улучшения размножения и роста сельхозкультур. Государство от этого только выиграет! И хлеба тогда наедимся вдоволь и гречки. Весь мир накормим! К тому же, всякое кладбище – это место. А что если б на этом месте располагалась больница или, к примеру, самое что ни на есть футбольное поле? Медицина и спорт – необходимое условие высокопродуктивного общества.
 
Однако – я заранее предвижу этот момент – из утроб церквей, мечетей и синагог выйдут ко мне служители культов и возопят, что нельзя, мол, усопших в пепел переводить, потому как противоречит сие мистическим установкам, философии воскресения. А я им тогда скажу: «Вы, неверующие! Да ежели Господь пожелает, Он любого человека из крупицы его прижизненного дыхания, из воздуха воссоздаст. Вдобавок ко всему прочему, кладбище – языческое изобретение. Но вы-то себя в степень язычников никоим образом не возводите. Так прекратите же ваши нелепые поклоны могилам отвешивать, тому, что в них спрятано, разговаривать с тишиной безотрадной. Извлеките ваших покойников из могил (аккуратно, как археологи) и сожгите. А надмогильную архитектуру обрушьте, как некогда Аврам идолов в лавке отца своего, и вздохните свободней». Интересно, что мне на это служители культов скажут, пойдут за мной или нет? Знаю, пойдут, но не все, ибо поднимутся против меня отправители ритуальных обрядов. Будут смотреть на меня как на волка, выскочившего из леса для того, чтобы отнять у них самое дорогое, что у них есть, – их бизнес. Но что такое их бизнес в сравнении со всеохватывающим ощущением всеобщего неумирания?! Всего лишь смехотворное мяу на фоне рассыпанных в ночном небе звёзд. Стало быть, я нахожусь на верном пути, и никакой чёрт меня с него не своротит. А на всякий случай, я себе пистолет прикуплю – в целях самозащиты.
 
Ей-богу, часто представляю себе следующую картину. Середина лета. Солнце в зените. Из приоткрытого окна непрерывно звучит на весь город прелюдия №5 Шостаковича. Я вдохновенно, словно в феерическом сне, лечу вдоль бульвара на свидание со своей первой любовью. И вдруг странного вида индивид с растрёпанной чёлкой выбегает из-за угла и мешковато бросается мне под ноги. «Где у вас тут человека похоронить можно?» – почти скороговоркой, с акцентом вопрошает он. А я ему торжественно отвечаю: «Нигде, мой милый, нигде, – и по-отечески его горячую голову обнимаю. – Разве не знаешь? Кладбищ-то в нашей счастливой стране теперь нет, отменили. У нас все человеки живы». А он всё удивляется. Словам таким поверить не в силах. Ну и Фома!