Случайная исповедь.

Ко мне обратилась хорошая знакомая с просьбой помочь ее соседке и подруге. Та находилась в очень сложной ситуации. Мало того, что она находилась под следствием, ее уволили с работы, мать тяжело заболела, муж практически выгнал из дома, а взрослые сыновья приняли полностью сторону отца.
А чем помочь-то я могу? Меня просили просто с ней познакомиться, поговорить, подумать над вариантом продажи ее дома, возможно, кому-то порекомендовать из своих клиентов как няню или домработницу.
Нина приехала ко мне в очень удачный момент – я продала дом и переезжала на снятую квартиру. Мы в дверях познакомились, и она стала помогать переносить вещи. Вечером, когда более-менее расчистили край стола на кухне, присели отдохнуть и попить чайку. Нина сразу, видя такой кавардак в моем собственном жилище, предложила помочь обустроить за небольшую плату квартиру, заваленную вещами. Не до серьезных разговоров было, да и познакомиться поближе так гораздо естественнее.
Мы сразу сдружились. Она оказалась весьма интеллигентной и приятной женщиной, убитой свалившейся на нее бедой, но «хвост старалась держать пистолетом», чем окончательно завоевала мое расположение.
История с ней случилась гадкая. Гаже придумать тяжело. На своей основной работе в ателье она какие-то копейки зарабатывала, работая через день. В свободные дни трудилась няней и домработницей в семьях богатых людей. Как она сама говорила, на этой халтуре заработок повыше, чем на основной работе был. А надрывалась так потому, что в ее ухоженном красивом доме, в котором они живут вдвоем с мужем, завелся грибок. Обнаружила она это дело очень поздно. Мужу дела ни до чего нет, да и денег он не зарабатывает столько, чтоб на срочный ремонт дома хватало. Дофинист и пофигист, каких немало. Вот она одна и «пашет»
Нина устроилась в семью зажиточного молодого бизнесмена няней. Молодая жена практически дома не бывает, хотя и не работает. Целыми днями по салонам, да парикмахерским. Муж крайне ревнив, в доме постоянные скандалы. Платят ей хорошо, но атмосфера невыносимая. Она уж собиралась было и сама уволиться, а ту случай такой произошел. Жена и раньше из открытого сейфа, забитого деньгами брала по чуть-чуть, по «пол-сантиментра». Муж все-равно не заметит, мол. А в этот день задумала взять чуть больше обычного, пять тысяч долларов, на «черный день», как она выразилась. А деньги, как всегда, попросила на хранение взять Нину. Та всегда соглашалась, поскольку ей с этой операции доставалось десять процентов. Муж хозяйки шарил по сумочкам и карманам, потому сбережения, откроенные из собственного сейфа, нужно было из квартиры выносить.
Ну, вот, взяла Нина эти деньги, да и поехала спокойно домой, в свою деревню. В этот же вечер приехала милиция с обыском, деньги нашли, Нину обвинили в краже, арестовали.
Оказывается, муж обнаружил пропажу денег. И, оказывается, несмотря на то, что сейф был всегда открыт, все средства были под строгим учетом, а вовсе не неучтенкой, за которую наивные бабы их принимали. Сумма оказалась довольно приличной. Жена, испугавшись гнева супруга, все свалила на Нину. Супруги написали совместное заявление на нее.
Оклеветанная и несчастная женщина предстала перед судом. Муж Нины, который был свидетелем с ее стороны, сказал на суде роковую для обвиняемой фразу о том, что он и сам не ожидал от своей супруги такого поступка. Еще подтвердил, что деньги у нее постоянно водятся, она хорошо одевается, делает ремонт дома, питается отдельно и очень даже качественными и дорогими деликатесами. В общем, совсем женщину пригвоздил.
Я въехала в ситуацию по-серьезному. Нина опускала руки с каждым днем. А тут еще, мать, очень уже пожилая женщина, на нервной почве совсем сдала. Нина была под подпиской о невыезде, но ей было разрешено проживать пока в городе из-за инвалидности матери. Стала я ее уговаривать бороться, в конце концов, искать деньги, искать людей, которые помочь могут, нанять хорошего дорогого адвоката. Как вы уже поняли, Нина так и оставалась пока у меня помощницей по хозяйству. Прежние работодатели ее с удовольствием уволили, так как были знакомы с истцами хорошо.
Мы стали за месяц почти родными. Нина поладила сразу со всеми моими. Убирала она настолько чисто и изобретательно, что в квартиру стыдно было заходить – все, как в музее блестит чистотой, дышит кислородом. Покурить на кухне совесть не позволяет. В шкафах белье и одежда разложена так, будто она в упаковках. Я даже ее ругала за такую скрупулезность. Чего, каждый день перетряхивать наши вещи, да книги, да всякие бумажки. Чуть криво что лежит, она все по новой достает, да раскладывает. Люкс!
Деньги я ей давала авансом то на адвоката, то матери на лекарство. Помогала, чем могла. То мать в санаторий отвезти, то ее куда-то, то консультации организовывала с юристами разных уровней. Хотела встретиться с хозяином ее и с его супругой, чтобы уговорить их как-то помочь в смягчении участи безвинной глупой женщины. Ведь из-за этой молоденькой стервы она ни за что пострадала. Но Нина категорически отказалась дать мне их координаты. И, к сожалению, ее относительная свобода продлилась недолго. Посадили ее, дали два с половиной года и обязали погасить весь долг.
Связи у меня с ней не было никакой, информации, тоже.
И вдруг, через некоторое время Нина звонит мне сама, говорит, что вечером заедет. Если коротко, она рассказала о том, что в тюрьме к ней очень хорошо отнеслись, рассмотрели все-таки возможность днем находиться там, а ночевать у матери, единственным кормильцем которой она являлась. Не знаю, какими процедурами, но дело так и решилось. Теперь она рано утром ехала в тюрьму, проводила там весь день, вечером ее отпускали под надсмотр участкового и еще кого-то. Ее, правда, никто не проверял, как оказалось, потому она совсем воспряла духом, так как была надежда то ли на амнистию, то ли на сокращение срока.
Я ей нашла другую работу, более-менее постоянную на вечера и на выходные. Она довольно неплохо зарабатывала, у нее были две женщины практически в подчинении. Ну, то есть, она любила командовать, а они не сопротивлялись особенно. Одна – та самая моя хорошая знакомая, что ее привела, и еще одна женщина. И тут, когда она стала почти начальницей, вдруг стали проявляться какие-то ее диктаторские и неприятные стороны характера. Они получали конкретное задание по работе, но она все-время все перекраивала по-своему, постоянно спорила, считала, что другие не так быстро все делают, не давая ей заработать больше. Ну, она просто гнала откровенную халтуру, лишь бы быстрее, не до качества было. Потом написала мне письмо и тайно всучила в машине. Это письмо, как комсомольская характеристика на женщину, которая ее ко мне и привела когда-то, хлопотала за нее. О том, что та собирает травы, колдует, привораживает… всякую чепуху… Потом стала моему мужу объяснять суть семейных ценностей, у сына ужастики брать посмотреть на ночь… Крышу, что ли снесло?
Расстались мы с ней постепенно и довольно мирно. Но пришлось все-таки обосновать ее увольнение несживчивостью с другими людьми. Или нужно было ее уволить, или потерять других, проверенных многими годами людей. Она стала иногда звонить по случаю праздника. Всегда с упреками. Я переживала, делилась с девчонками. Они как-то странно молчали. На мои вопросы отвечали мычанием непонятным, от ответов уходили. Узнала я только, что ее освободили. Или под амнистию попала. От мужа ушла, живет в квартире матери. Работает опять у состоятельных людей.
А в прошлую пятницу я свою эту знакомую, почти уже подругу, что называется, додушила. Оказывается, Нина как-то пришла на работу слегка в «приподнятом» настроении, после какого-то праздника, разревелась, рассказала всю правду о себе. Говорила даже, что собирается пойти исповедоваться, но не знает, как это сделать. Вот, мол, им единственным только и признается, потому что не может держать в себе.
Это она придумала все про постоянные заемы той своей хозяйки из сейфа мужа. Нину давно «пасли», но она, наивно полагая, что деньги не учитываются, постоянно из сейфа брала и брала по щепотке доллары. В последний раз она украла серьезную сумму, бросила ребенка одного в квартире, и просто уехала. Муж ее подозревал, но она не признавалась. Все деньги прятала в доме. До этого работала в другой семье, где тоже пропадали деньги. Вот на нее и охотились. У меня она осталась работать потому, что услышала, что продан дом, деньги не в банке. Вот она и шныряла по всем полкам и ящикам. Сама в этом призналась девчонкам, что искала в квартире деньги. А они, и правда, были у меня дома. И я их даже не думала прятать далеко – в тахте в диванной подушечке под замочком и лежал пакетик, перетянутый резинкой.
Может, в церковь ее все-таки затянуть? Девчонки просят. А что это даст? Что-то совсем не хочется. Ей самой до исповеди дорасти надо. Первый шаг уже сделан, ведь…