Я родилась вместе с дочерью

Когда мне, дуревшей от наркоза, в лицо сунули небольшое такое существо, покрытое смазкой; с торчащими в разные стороны мокрыми и длинными волосами, почему-то сердито шипяще-ворчащее, как чайник на холодной кухне, и строго вопросили – «Кто у тебя?», проверяя мою адекватность, наверное; первой моей мыслью было, что родился у меня ёжик. Через минуту этот ёжик выдал красивую арию Московского гостя на всю операционную, а меня укатили в реанимацию.

Я не могу себя отнести ни к чайлд-фри, ни к тем, кто очень хотел детей. Я рожала не для себя, не для «того парня», не для родины, которой, по сути, такие подвиги не очень-то к чему – я рожала, как это ни банально звучит, довольно запланировано, но – потому, что так получилось. А получилось, что родила человека и родилась сама.

Самыми приятными ощущениями в беременности были первые и последующие движения во мне. Только с тем условием, что эти движения были аккуратными, а не направленными в область моей печени и позвоночника. В остальное же время я мучилась от странного состояния, напоминающего похмелье, с отёками, изжогой, и почти полной атрофией мозга. То есть нет, я всё время о чём-то думала, только как бы ни о чём – ни одной приличной и умной мысли за время беременности мною замечено не было, а какой-нибудь безобидный, но неожиданный вопрос мог запросто ввести меня, несчастную, в ступор.
Всё изменилось с того момента, когда ко мне в реанимацию принесли уже умытую, и завёрнутую матрёшкой дочку. Дочь скукожила и без того крохотный нос-пуговку, и оценивающе посмотрела на меня ясными синими глазами. То есть никаких тебе «Ути-пуси, какие мы масюси» у меня почему-то не было. А было ощущение, что меня, на полном серьёзе, оценивают – так вот ты какой, северный олень. Уж не знаю, оправдала ли я ожидания дочери в ту минуту, но именно она стала переломной для всей моей, на тот день, двадцатипятилетней жизни.

И вот прошло почти три года. Мы учились вместе не спать; спать, высыпаться за полчаса, вырабатывать терпение и выдержку – вместе. Мы вместе гуляли и вместе думали (ну, сказать по совести, пока за неё чаще думаю я, что не мешает этой юной особе иногда отчитывать меня со всей строгостью), вместе учились говорить то, что думаем и идти вперёд. Мы вместе слушали музыку, смотрели кино и читали книги.
Будучи сами себе ячейкой общества, и оказавшись вдвоём и в меру суверенно, мы научились приспосабливаться к желаниям другого.

Именно благодаря ей я прочла столько книг, и посмотрела столько фильмов, сколько и не мыслила за прошлые 25 лет. Почему? Просто я поняла, что до этого я ничего не знала, почти ничего не знала, не знала даже себя. А что я смогла бы дать ей, этой маленькой характерной особе, которую все считают сейчас за даму 4 лет, если у меня самой ничего не было? Жила, как живут многие – работа-дом, или не-работа – дом; по выходным – поездки в магазин, иногда кино и оливье 31 декабря. Несмотря на обилие свободного времени (вот, только в сравнении понимаешь – обилие времени – это тогда, когда ты хотя бы 5 минут можешь спокойно и молча посидеть, медитируя над чашкой кофе), время это было заполнено вакуумом. Хотя вакуумом ничего заполнено быть не может, конечно, вакуум – он и есть вакуум.

Что самое интересное во всём этом путанном и, как всегда, сумбурном, рассказе – это тот вывод, который сделался у меня сам собой: если ты, со всей ответственностью, решаешь, что не остановишься, а пойдёшь, пойдёшь вперёд, чего бы это не стоило, и как бы тяжело ни было, то оказывается, что на дороге тебе встретятся и помощники, и попутчики, и ориентиры, и указатели, и приятные перевалы с красивым видом. Главное – идти. А лучшим подтверждением того, что ты делаешь всё верно служат неожиданные бонусы сверху - друзья, которые рядом, работа, к которой ты стремилась, неожиданные подарки и сюрпризы от судьбы (Вселенной, Бога, фатума - нужное - подчеркнуть).

Мне пришлось стать сильнее и быстро повзрослеть – для неё, но на пользу мне это пошло определённо. Мне пришлось стать где-то жёстче, где-то мягче, в чём-то равнодушней, а в чём-то – чувствительнее.

Кстати, вы знаете, что подавляющее большинство мною опрошенных даже не знают, что они любят в жизни? То есть, человеку проще ответить на вопрос «Что ты не любишь» - оно и понятно, когда не любишь – оно как-то острее воспринимается.

Мне пришлось узнать и себя, и то, что я не люблю, и то, что я люблю очень – я же должна поделиться с дочерью лучшим, правда?

Я смотрю на снимки, сделанные лет 5 назад. На них не я, нет, определённо не я, а какая-то куколка. Не Барби, конечно, а та, которая должна во что-то вылупится – может, в бабочку, а, быть может, во что-то там другое из мира биологии.

Сейчас, просыпаясь каждое утро, под дочкино «Представляешь, сегодня чудесен день, мамочка!», я счастлива, что родилась. Родилась вместе с ней. Положа руку на сердце, я бы, безусловно, предпочла бы родиться в каком-нибудь более тёплом и приятном климате, но, кто знает, возможно, мне суждено будет родиться ещё один раз; ещё с одной новой жизнью?


P.S. Изменяется многое – но взгляд на жизнь – по-прежнему сумбурен. Изменится ли что-нибудь к нашему с дочкой совершеннолетию?