Настоящий человек

Летом в городе жарко, душно и даже немного противно. Тошнота мешается с запахом подгоревшего асфальта и заставляет меня вытирать лоб. Капельки пота неприятно щекочут кожу.
 
Но, несмотря на все неудобства, я упрямо сижу на лавочке, а моя рука быстро-быстро чиркает в тетрадке. Вокруг – люди. А люди – это всегда повод чего -нибудь написать. Нужно только чтобы люди были настоящими, тогда и мое творение будет таким же.
 
Здорово превращать все то, что происходит вокруг меня в картину. Картина в истрепанной тетрадке с каждым днем становится все больше, а строчки текста все быстрее и быстрее выскальзывают из-под моих рук.
 
Рядом со мной, чуть подальше, тоже на лавочке, парень читает какие-то книги. «Что-то про культуру алтайцев», - успела заглянуть я в книжки, проходя мимо. Возле ног незнакомца – рюкзак. Парень, слегка пыхтя, подчеркивает в книге что-то карандашом. Но по его глазам видно, что чтение ему нравится.
 
Еще раз оглядываюсь по сторонам и продолжаю искать настоящее вдохновение. Оно где-то рядом, но ухватить его за хвост я никак не могу. На листе – корявое описание происходящего, размытое и абсолютно не передающее моего состояния. «Ух», - злюсь про себя, перечеркивая все написанное. «И чем бы таким заняться?» - окидываю взглядом окружающих, закрывая тетрадку.
 
Парень, увлекающийся чтением про алтайцев, куда-то собирается. Прячет книги в рюкзак. Оглядывается, смотрит на меня и улыбается. «Ну, привет!» - улыбаюсь я в ответ и снова открываю тетрадку. Может, улыбка придала мне сил?
- А пойдем, купим клубники, - внезапно слышу у себя за спиной.
Читающий алтайцев уже позади меня.
- Не-а, - упрямо кручу головой, повернувшись. – У меня ее дома много. Уже объелась.
- Ну тогда пошли просто погуляем, - не сдается парень.
 
Если честно, парнем его вблизи как-то не назовешь. Но и на взрослого мужчину, делового, с толстой женой, стряпающей пирожки, и кучей визгливых детишек, он, по моим представлениям не походил. Так что возраст этого парня-мужчины остался для меня загадкой. Средний такой возраст, и не двадцать, и не сорок.
- Если только ненадолго, - медленно соглашаюсь я.
- Ненадолго, ненадолго, - уверяет он.
Быстро собираю свои вещички, улыбаюсь.
- А что ты читал? – непринужденно начинаю разговор.
- Ой, да ездил в Горный Алтай, - весело отвечает он. – Вот набрал там книжек про алтайские народы. Только сейчас надумал почитать.
- А что подчеркивал? – снова задаю вопрос.
 
Любитель алтайских народов без проблем отвечает, мол, так удобней. Подчеркиваешь основное – и запоминается легче, а потом и перечитывать проще. Средний парень-мужчина оказался отнюдь не средним по уровню. Умный, с опытом, разговорчивый человек. Общение с ним не составляло никаких проблем, зато приносило массу удовольствия. Минут через десять болтовни, я вдруг вспомнила, что до сих пор не знаю, как его зовут.
 
- У меня два имени, называй, как хочешь. По паспорту я Эдуард, а крещен Сергеем.
- Мне больше нравится Эдик, - заявляю я, вспомнив своего знакомого с таким же именем, которого я в шутку обзывала Федей.
 
Двухименный согласился с таким именем. Он вообще почему-то всегда со всем соглашался и этим откровенно делал мне приятно.
Эдик все-таки уговорил меня купить клубники.
- Хотя бы за компанию, - умолял он, - много есть не будешь. Я же не заставляю.
Клубника была крупная, вкусная и самая дорогая из ягод всех бабушек, сидевших возле магазина. Мы поблагодарили бабушку, продавшую нам свой товар, забрали сдачу с пятисот рублей и отправились дальше гулять, жуя сочную ягоду. Через несколько метров, эта бабушка, запыхавшаяся и расстроенная, нагнала нас.
 
- А пятьсот рублей-то вы мне не отдали, - укоризненно произнесла она.
- Как?– удивился Эдик. – Ты… не помнишь? – спросил он меня.
Я сказала, что не помнила. И действительно, того момента, когда мы передавали бабушке деньги, я припомнить не могла. Эдик судорожно начал рыться в карманах, вытащил деньги и, обнаружив там злосчастную пятисотку, протянул ее несправедливо обманутой бабушке.
- Простите, ради Христа, - вымолвил он и сделал такой жест рукой, что бабушке ничего не оставалось, кроме как забрать деньги и вернуться восвояси.
«Стопроцентно она его простила», - подумала я. Ведь извинился он как-то необыкновенно искренне и по-доброму. Абсолютно не разыгрывая спектакль. Эдик на актера похож не был, он был спокойным, уравновешенным, а говорил, точно зная, что скажет через пять минут, размеренно и тщательно выговаривая все буквы.
 
Эдик был не местным. Приехал издалека. Точно не помню откуда, но его город где-то близ Москвы. Окончил он экономический факультет и поначалу работал где-то в правоохранительных органах, а потом его забрали в армию.
- После армии мне захотелось сменить работу, - говорил Эдик, - и вот теперь я преподаю обществознание в школе.
- Да ты что? – искренне удивилась я. Никак не предполагала, что он может быть учителем. – И как, сложно с детьми?
- Ты знаешь, с семиклассниками намного легче, чем со старшеклассниками, - поделился опытный педагог. – Они больше слушают, задают интересные вопросы.
 
Мы гуляли, ели клубнику и нам было хорошо. И даже одолевавшая меня обычно летом тошнота прошла. То ли из-за клубники, то ли из-за приятного собеседника.
- А мне тут до шести часов утра гулять, - разговаривал педагог Эдуард. – Знакомые проезжали мимо города, и завезли сюда. А утром – поезд. Пойду в зале ожидания ночью посплю! – улыбнулся он.
 
Непосредственность и доброта Эдика заставляла беспрестанно улыбаться и меня. После двадцати минут нашего разговора, я была уже почти уверена, что больше он меня удивить ничем не сможет.
- А в Горный ты ездил отдыхать? – спросила я.
- Ну… да, - с запинкой ответил он. – Я туда каждый год езжу. Люблю овечек, а их там много. Я их пасу, ухаживаю за ними, дою. Работа такая…
Я прям так и обалдела, поперхнулась клубникой, но сделала это незаметно, чтобы он ничего не подумал.
- Держи, - передала ему неполный пластмассовый стаканчик с ягодой.
- А ты больше не будешь? – спросил он и после моего утвердительного кивка с жаждой слопал оставшуюся клубнику.
 
«Учитель обществознания, летом работающий пастухом и обожающий клубнику…» - думала я про себя. Но Эдик не давал подумать. Он снова, спокойно и завораживающе что-то говорил. Я кивала. А сама не очень-то и слушала. Я смотрела на него и понимала, что он мне нравится. Ну, не в смысле мужчины или партнера, а как настоящий человек. Настоящий, слышите! Не рисованный, не строящий из себя бог знает кого, а настоящий.
 
В сумке упрямо завибрировал телефон.
- Подожди, минутку, - попросила я Эдика.
Звонил парень, с которым я должна была встретиться, но, судя по всему, уже опаздывала. Парень как парень, познакомились на вечеринке. Один из тех, кто думает, что меня соблазнит. О его мозгах и говорить то нечего. Все просто – они отсутствуют. А вернее сказать, вышли. И когда вернутся, не сообщили. Сама не знаю, зачем согласилась на встречу - может, просто позабавиться.
- Уже иду, - буркнула я в трубку. – Извини, мне пора, - повернулась я к Эдику.
- Да-да. Счастливо.
- Приятно было пообщаться! – крикнула я ему вслед.
- Удачи тебе, - пожелал он и… исчез из моей жизни.
 
Телефонами мы не обменялись, да и зачем? А я, гуляя потом с бестолковым соблазнителем, все время думала о настоящих людях.
 

Порой мне снятся большие, смешные, милые овечки. Они протяжно блеют, и лениво идут по горам. Рядом с животными никого – только один пастух. Пастух одет в классический костюм и на груди его бейджик.
- Эдуард, - читаю я, присматриваясь, - крещен Сергеем.
Чуть ниже – подпись «Настоящий человек».
Настоящий человек медленно гонит своих овечек туда, где клубника получше. Они любят своего пастуха, так же, как семиклассники любят своего учителя обществознания. И главное – все они, вместе со мной, тоже знают, что рядом с ними – настоящий человек.