Фантасмагория4

Ушел не только Пётр, но и я, потому что снова оказался в спальне, в мягкой и удобной постели. Мне трудно передать все мои ощущения. Бывает так, что ты не проснулся, но уже не спишь. Видишь какой-то сон и одновременно понимаешь, что находишься дома и лежишь в постели.

И сон мой продолжался, в нем теперь появился молодой человек с до боли знакомым мне лицом. Это я сразу отметил, но так и не смог вспомнить, где же я его видел.
– Здравствуйте, Ярослав! – сказал он и сел на стул.
Конечно же, и я его поприветствовал, ощущая всю нелепость происходящего: я лежу в постели, а у изголовья кровати сидит какой-то человек и смотрит на меня, как врач на больного.

– Вы кто? – спросил я.
– Непомнящий, – ответил он.
– А! – дошло до меня. – Так вы из предыдущего моего сна.
– В том числе.
– Чем обязан? – решил я быть любезным.
– Своей профессией, – ответил Непомнящий.
– При чем тут моя профессия?
– Вы – политолог, да говорят, что весьма толковый, а нам бы очень хотелось разобраться, куда же движется общество. Вот и общаемся с самыми толковыми.

Тут я, конечно, возгордился – всегда приятно, когда тебя высоко ценят как специалиста. И решил не ударить в грязь лицом.
– Каждое время строит свою Вавилонскую башню, как известно, которую сотрясают всякие кризисы, экономические и социальные, используя проверенные методы и средства. Средством достижения цели, как и во все времена было и остается насилие, только оно приняло новые формы и две реперные сущности…

– Простите, какие сущности? – перебил меня Непомнящий.
– Реперные, то есть определяющие: Бог и сатана. Знание дало людям сомнение, а сомневающими людьми легко манипулировать.
– Каким образом?
– Весьма примитивным, – ответил я, наслаждаясь тем, что меня так внимательно слушают. – Если нет жизни после смерти, то надо успеть получить все, пока существуешь. Боги должны быть реальными и понятными, чтобы их можно было увидеть и потрогать. И людям явили этих богов.
Тут я замолчал, наслаждаюсь самим собой, своей безупречной логикой и в ожидании, спросить ли Непомнящий, какие же эти боги. Однако я ошибся. Он только грустно улыбнулся и сказал:
– Продолжайте.

– Выбрали самого понятного всем бога Маммону и явили его народу во всех обличьях. И настолько тонко это сделали, чтобы человек не чувствовал угрызений совести, служа ему. Классика жанра – песня, ставшая хитом: Господь мой, подари мне «мерседес».
– А что такое «мерседес»? – спросил Непомнящий.
– Это такое роскошное транспортное средства и одновременно цель жизни многих людей. Они достигнут только тогда счастья, когда будут им обладать.
– Умно! Очень умно! – оценил Непомнящий. – А как же быть с душой? Ведь ей для счастья нужно то, что называют любовью.

– О! Не беспокойтесь! – торжествующе воскликнул я. – С любовью у людей полный порядок. В вечной схватке альтруиста и эгоиста неизменную победу одерживает последний, а любовь к самому себе является самым крепким чувством, во власти которого всю свою жизнь находится человек.
– Однако я еще никогда не встречал ни одного эгоиста, который был бы счастлив.
Я хотел сказать еще что-то умное, но почему-то лишь ограничился замечанием:
– У них есть иллюзия счастья. Сейчас суррогаты в моде.

Непомнящий словно не слыша меня заключил свою мысль:
– Без любви нет человека.
– А современному обществу и не нужен человек, ему нужен потребитель, который поклоняется Маммоне. Потребность порождает неудовлетворенность, а неудовлетворенный человек социально полезен, даже если он потребляет алкоголь или наркотики.
– Но ведь это путь разрушения! – воскликнул Непомнящий. – В таком обществе не выжить человеку.
– Так они и гибнут, – заметил я, – но и это учтено, на Земле избыток населения.
– Видно еще немало предстоит пострадать многострадальному Иову, – вздохнул Непомнящий.

Я тут же вспомнил этого библейского персонажа. В арабской земле Уц жил богобоязненный и праведный человек по имени Иов. Был он очень богат, да и семья у него была большая – семь сыновей и три дочери. Сатана сказал богу, что Иов лишь потому благочестив, что не знал страданий. И бог согласился подвергнуть Иова испытаниям, предоставил сатане полную свободу действий. Лишил сатана Иова всех богатств, в одну ночь погибли все его дети, но по-прежнему был он тверд в своей вере. Тогда Сатана поразил его лютой проказой, но не сумел поколебать веру Иова. В награду бог одарил его вновь сыновьями и дочерями, вернул все имущество.
– И причем тут Иов? – спросил я Непомнящего.
– Иов – не человек, – ответил он.
– А кто он? – спросил я, пребывая в полном недоумении.
– Иов – это народ. Не толкуйте Библию прямолинейно, там много смыслов. Ну прощай странник.
Сказал так и исчез, растаял в воздухе.

– Однако, странные мне сегодня сны снились, – сказал я за завтраком Стеше.
– Почему вы решили, что это сны? – спросила она, поставив меня своим вопросом в полное недоумение.
– А что это было?
– Общение с Интеллектом Земли.
– И Змей Горыныч тоже интеллект? – усмехнулся я.
– Конечно, – ответила она. – Ведь это мечты и фантазии, а они порождение человеческого ума.
– И кто же был тот последний, с кем я общался? – решил я установить личность Непомнящего.
– Федор Михайлович.
– Достоевский! – воскликнул я.
– Он самый, – подтвердила Стеша. – И тебе пора в путь странник.

– Почему вы все без исключения называете меня странником?
– Потому что ты бродишь впотьмах и никак на свет не выберешься.
– И чем мне это грозит?
Стеша пожала плечами.
– Можешь превратиться в Вечного Странника.
– Ну да, в того человека, которого проклял Иисус, возле которого он остановился, когда нес свой крест на Голгофу, а человек крикнул ему: «Иди дальше!». Иисус проклял его, и тому пришлось вечно бродить по свету, не имея возможности ни отдохнуть, ни умереть.
– Не совсем так, ты пробредешь по жизни, так и не узнав, что такое настоящее счастье, – уточнила Стеша.
– И что же я должен сделать?
– Проснуться! – ответила она.

И на этот раз я действительного проснулся от аромата кофе. Проснулся в своей комнате и вспомнил все. Вспомнил, как разругался с Настей и она ушла от меня навсегда, а я напился.
Аромат кофе внушал надежду. Я вскочил и как был в семейных трусах, небритый, с красными воспаленными глазами и бросился в кухню. Настя сидела за кухонным столом и пила кофе. Я рухнул перед ней на колени и уткнулся лицом в ее мягкие груди.
– Прости меня. И выходи за меня замуж, – прошептал я.
Какие же у нее нежные и теплые руки.
– Дурачок ты, дурачок, – сказала Настя, прижимая меня к своей груди. – Ведь пропадешь же ты без меня. Придется соглашаться.

Кажется она далее прошептала, что и сама пропадет без меня или не прошептала. Впрочем, это не важно.