Визит Музы

- Ты кто?
- Твоя Муза.
- А почему такая страшная?
- Разве?
Лохматая тетка в потертых джинсах и линялой майке нехотя поднялась со стула и подошла к зеркалу. Покрутившись с минуту, она подмигнула подбитым глазом своему отражению и повернулась к Калякину.

- А что, собственно, тебя не устраивает? Ты когда-нибудь видел нас?
- Это кого?
- Нас, Муз.

Она глянула в упор на Калякина. По его телу прошла удушливая волна, и на мгновение потемнело в глазах. Голова нестерпимо болела, в желудке пекло и единственное, чего ему сейчас хотелось – это выпить большущий бокал холодного пива.

- Слушай, ты это… извини меня. Я ничего не помню.
- Ты насчет чего?
- Ну там, вчера, мы с ребятами перебрали. Только я не помню, чтобы с нами девушки были. Ты с кем пришла?

Тетка взяла со стола кусочек засохшего хлеба, выудила со дна консервной банки худую шпротину и соорудила себе бутерброд.
- Ты бы, Калякин, поднялся, умылся. Время уже к обеду.

Она с аппетитом принялась жевать. Калякин глянул на стол, который был завален всякими остатками и огрызками после вчерашнего вечера, и ему стало совсем дурно.
- Сгинь! – махнул он на нее рукой и, схватившись руками за горло, помчался в сторону туалета.

Потом он долго стоял под душем, намыливая себя куском хозяйственного мыла, и приговаривал:
- Пить надо меньше. Намного меньше! А желательно вообще… Нет, насчет вообще – это, конечно, слишком, это даже нездорово. Тут он вспомнил тетку, которая сидела в комнате, и передернулся. Хотя, может, придется и совсем завязать.

Прохладная вода значительно улучшила состояние Калякина, и спустя полчаса он, обмотавшись полотенцем и насвистывая непонятную мелодию, вошел в комнату.

Тетка бомжеватого вида, к сожалению, не исчезла. Более того, она восседала в его любимом кресле, стол был убран, а в чашке дымился свежезаваренный кофе.

- Здрассьте, - сдавленно просипел он, не зная, что еще можно сказать в данной ситуации.
- Здорово, поэт, - ответила она и достала из кармана мятую пачку сигарет. – Огоньку не найдется?

Калякин щелкнул зажигалкой и поднес огонь даме. Она глубоко затянулась и выдохнула дым через нос.
- Ты кофе то пей, - кивнула она в сторону стола. – А про пиво лучше и не вспоминай – все пойдет по кругу! А тебе еще работать. Я что, зря сюда прилетела?

Калякин сделал глоток и тотчас поперхнулся.
- Прилетела? – спросил он, давясь кашлем. – Откуда?!
- Нет, я просто тебе поражаюсь, - сказала она, выделывая кренделя из дыма. – Вчера весь вечер проклинал издателя. Было такое?
Калякин автоматически кивнул. По большому счету, вся пьянка затевалась с целью залить горе – отказ издательства напечатать сборник его стихов.

- А кто, скажи мне, на все лады призывал Музу? По-моему, ты со своими дружками. Или я чего- то там путаю?
- Нет… то есть да… призывал, - промямлил поэт. – Но не хочешь же ты сказать, что…
Калякин замолчал, ужаснувшись своей догадке.

- Вот именно, - утвердительно кивнула она. – Я и есть твоя Муза.
Поэт почувствовал, как на лбу выступил пот. Он хотел что-то сказать, но вместо этого только сделал робкий жест рукой в сторону своей гостьи.

Муза слегка расправила плечи и пригладила волосы на голове.
- Что, не нравлюсь? Или у тебя были другие?
Калякин отчаянно замотал головой.
- Нет, просто на картинках…
Она презрительно расхохоталась:
- Юморист! На картинках!

Смех резко оборвался и, грозно глядя на поэта, она спросила:
- Если видел на картинках, то, может, и читал что-нибудь о нас? Как, к примеру, поэты относятся к своим Музам, как лелеют и холят их.
Калякин судорожно сглотнул и вжался в диван. Ответить ему было нечего.

Муза вновь подошла к зеркалу и указала на свое отражение пальцем:
- Каков поэт – такова и Муза, - рявкнула она. – Ты стишки свои покажи мне. Поговорим, наконец, по делу. – С этими словами она села к письменному столу и жестом пригласила поэта последовать ее примеру.

Весь оставшийся день до глубокой ночи Калякин работал со своей Музой. Битый час она втолковывала ему, что стихи – это не просто рифмованные завывания, не набор липких сравнений и что по-настоящему достучаться до многих сердец сразу – ой как нелегко. Она смеялась над ним, она ругала его, и, будучи весьма справедливой дамой, иногда все-таки хвалила.

За все это время у поэта под утро родился все лишь один небольшой стих.
- Ты знаешь, весьма недурно получилось, - сказала Муза.
- Правда? – спросил он и с улыбкой посмотрел на нее. Да так и замер… перед ним сидела необычайной красоты девушка в длинном струящемся платье из тончайшего шелка. Ее белокурые, слегка вьющиеся волосы были аккуратно уложены в замысловатую прическу.

- Пожалуй, на сегодня хватит, - нежным голосом произнесла она. – А мне уже пора.
- Ты кто? – тихо спросил он. – Как тебя зовут?
Муза засмеялась так дивно, будто десятки маленьких колокольчиков зазвенели в воздухе.
- Эвтерпа… - прошелестела она едва слышно и растворилась в воздухе…