Навеенные сны

Утопающие в сугробах пушистого снега дома манят огнями окон. На заснеженные улицы пригорода с запахом печного дымка опускается вечер. В доме Яшки и Тани за столом неожиданный гость. Дальний родственник приехал из деревни по делам, и по родству, хоть раньше и не встречались, заехал переночевать. Его обветренное лицо выражает удовольствие.

Дымящаяся картошка, капустка, тертая редька с алеем, и большая сковорода свежины украшают накрытый белоснежной скатертью с вышитыми васильками стол. Почетное место на столе занимает бутылка закрытая пробкой из газет. «Сам гнал, - с удовольствие говорит гость, потирая руки - первач. У вас в городе такой не найдешь, натуральная, хлебная, солод с отборного зерна. Утром голова ясная, мысли чистые, легкость».

Морозные узоры затянули окно, студено, у соседа воет собака. «Вот чего воет? - пожимает плечами Яшка, - Видно погибель свою или чужую чует. Собаки они чуют…». «Да нет, - отвечает хозяйка, - видать холодно, а хозяин в дом не пускает». Маленькая Валька, потихоньку выглядывает с печи, она хочет сказать, что бабушка говорила: «Когда воет собака - это плачет чья-то потерянная совесть», но стесняется нового человека.

Девочке думает над этим, ей становится жаль потерянную чью-то совесть, которая воет, и она тихонько начинает плакать. «Ты чего? - гость протягивает ей замороженное яблоко,- не бойся! Все дома. Дома тепло. А я вот пока доехал, замерз. Лошадь всю дорогу бежала и ушами стригла». «Может волков чуяла?», - спросила Таня. «Нет, волков давно уже не видно, тут видать другое…. Животное, ведь оно как, оно и чует и слышит лучше человека».

Выражение лица у гостя стало многозначительным. Сели ужинать, отведали гостинец, тепло от хлебной приятно разбежалось по жилам. «Мягкая»,- сказала хозяйка и разрумянилась, мужчины разговорились. «Ну, что у вас нового?», – спросил Яшка гостя. «Да вот хотел рассказать, – начал гость, - у нас тут в деревне, такое было! Спаси и сохрани…». Гость перекрестился. Еще сорока дней нет, как похоронили Митрофана, а после похорон чудное стало твориться.


Голос и рассказ гостя были таинственными и интригующими. Хозяева за столом и маленькая Валька на печи с интересом слушали. Верили или не верили – это другой вопрос. Но в доме было тепло, на столе богато, завтра выходной - обстановка располагала к беседе. Гость, польщенный вниманием, рассказывал образно, и беседа затянулась далеко за полночь. Валька, притихла, прижалась к камину и со страхом поглядела в темный угол, ей чудились надвигающиеся тени.

«После похорон, - рассказывал гость, - как только проходил мужик или баба мимо погоста, в сумерках или ночью, появлялся призрачный образ Митрофана из газообразной светящейся субстанции и с криком: «Помогите, помогите…», бежал вслед за прохожим. Кричал так жалобно и страшно, что сердце прохожего заходилось от страха. И конечно, сельчане пугались и убегали, что есть силы, наспех, перекрестившись».

«И что, за всеми гонится?», - заинтересовано спросила мать Вальки Татьяна. «Да…, почти за всеми, люди ходить боятся. А бежит не по земле, а как бы над землей по воздуху перемещается, и все кричит загробным голосом, – Помогите…, помогите…». «Вот чудо-то, - покачала головой мать, - и как же вы ходите? Ты вот, давеча, как приехал». «А я днем ехал, да сейчас уже спокойно стало. Успокоился призрак». – «А как так?»

И гость продолжил рассказ. Из рассказа следовало, что односельчане не умели правильно креститься и Митрофан при жизни неправильно крестился, без должного уважения к кресту, а наспех, и не доводил крест до конца, и не говорил слова аминь. А звучало при наложении креста - во имя отца – и сына – и святого духа…., а слово аминь опускалось.

«Трифон сказывал, как своими глазами призрак видел, через его субстанцию просвечивали звезды, деревья и перекошенные кресты. По образу как бы Митрофан, только из серо- белого дыма и мерцает. Трифон - мужик степенный, хоть и испугался когда к нему призрак обратился, однако не побежал, а степенно перекрестился, как полагается, и крест наложил правильно, и в конце слово «аминь» сказал. После чего, призрак вздохнул облегченно, сказал: «Спасибо» и растаял как туман на солнце», - рассказывал гость, таинственно понизив голос.

Таня, подумав, сказала: «Оказывается, его мучило, что он всю жизнь неправильно крестился и, он обращался к сельчанам за помощью, чтоб помогли крест правильно наложить? А те не понимая и пугаясь, тоже крестились неправильно и убегали? Ай-ай, не получал чего просил, поэтому злился и гнался за ними. Хорошо, что Трифон выручил - как положено: спокойно с уважением наложил на себя праведный крест «Во имя отца, сына, святого, духа, аминь».

Еще долго рассказывал гость всякие истории, о том, как на праздник святого Николая в доме Ихвана была вечеринка. И его дочь Катерина, оставшись во время танца без пары, сняла икону святого Николая и стала с ней танцевать и смеяться: «Вот моя пара». А сказав это, приросла к полу. Да так, что три дня стояла с иконой в руках и сдвинуть ее не могли. Когда начинали пол резать, то с досок кровь шла, а Катерина кричала от боли.

На третий день съездили в монастырь и попросили монашек отмолить ее грех. Три дня и три ночи неустанно отмаливали ее грех монашки, и на четвертый она сошла с места. А потом, ушла в монастырь с монашками и сейчас там. Рассказы длились еще долго за полночь. В доме на печи было тепло, Валька потихоньку засыпала. Отец перенёс её в кровать. Накрыл одеялом. Ночью ей снился призрак, который за ней гнался и, кричал: «Помогите…, помогите…», а она улетала от него, путаясь в проводах.

В причудливом сне икона, висящая в углу, тянула к ней руки, и девочка отступала от нее, страшно боясь, что придется с ней танцевать. За девочкой гонялся по городу большой дымящий поезд, длинные руки которого ловили ее. Она дважды просыпалась и плакала. Мать подходила к ней, поправляла одеяло, гладила по голове и, качая головой, говорила: «Навеели сны на ребенка - плачет. Спи дитя, пусть тебе снятся сладкие сны».

Наступило утром, через узоры на оконном стекле пробился солнечный лучик и тронул девочку за щечку. Она проснулась поздно, гость уже уехал, пахло жареными блинами, мать хлопотала на кухне. На улице ребята уже тащили санки к горке по скрипучему снегу, и ушла таинственная власть сновидений – растаяла как снег ладони. Наступил солнечный морозный день, в той счастливой стране, которая зовется детство. Девочку ждали - горка, ребята с санками и счастье, которое проносится через всю жизнь.