Зима и один месяц весны.

- Юля, у тебя совесть есть? Ты когда журнал собираешься заполнять? Мне ведь отчет писать надо!
- Нинуль, я – на больничном. Мне в школу идти нельзя, перезаражу всех….У меня завтра генеральная репетиция, я все обязательно сделаю.
- Хорошо, я тебя жду!
А, что это вы, Юлия Васильевна, такая веселая? Поверили? В эту сказку? Это же обыкновенный розыгрыш. А вы обрадовались! Дед Мороз! Елка! Детский сад. Когда ты серьезней станешь?
На репетиции они решили бить до конца. Пока все не прогонят несколько раз и не расставят все акценты, не разойдутся. Всех, почему-то, охватило ужасное волнение. Завтра премьера, а все так сыро! В общем , начиналась паника.
- Марина, что-то не то! Можно я попробую показать?
Она стала проигрывать Маринкину роль, и в этот момент что-то произошло. Она была в полном сознании, но слезы, которые нужны были при чтении этого текста наворачивались сами собой, и она была уже не она, а Маринкина героиня. Удивительно! Что-то подобное, наверное, чувствуют актеры, вживаясь в роль. Восхитительное состояние!
- Ну вот, примерно так.
Она повернула голову и увидела ошалелые Гришины глаза.
- Юлия…Васильевна, вы сделали большую ошибку в жизни.
- Какую?
- Вам не в учителя нужно было идти, а в актеры.
- Вы мне льстите, сударь! Если хотите знать, любой учитель должен быть немного актером. Ну, ладно, вы отдохните немного, а я пойду в учительскую, мне там журналы заполнить надо. Я быстро.
- Наконец. Явилась!
- Нина, я сажусь и не встаю, пока не напишу все, что надо.
- Да ты знаешь, что я из-за тебя домой уйти не могу. У меня ведь еще семья, муж, ребенок. Новый Год на носу, а у меня еще ничего не готово. К нам друзья придут. А я из-за тебя здесь сижу.
- Нина, но я не по собственной воле. Я и сейчас на больничном.
- Мне не интересно слушать твои оправдания. Пиши скорее.
- Если ты будешь так кричать, я не смогу написать ни строчки.
- Это ты, бездомная, можешь здесь сидеть до полуночи со своими «артистами»! А я свою жизнь в школе гноить не собираюсь!
- Ну, все, хватит. Научись сначала разговаривать, а потом я тебе что-нибудь напишу.
Юлия Васильевна вышла из учительской. Слезы полились сами собой. Господи, хоть бы никто не увидел. Она ушла на третий этаж, в начальную школу. Там сейчас никого не было. За окном капали сосульки. Ну, разве это новогодняя погода?
Глаза подсохли. Надо идти. Ребята ждут. Она повернулась и вздрогнула. Гриша стоял перед ней. И видно давно стоял. И видел, как она ревела. Позорище1
- Где вы пропали? Мы вас ждем.
- Да, сейчас пойдем. Только я тебя прошу, никому ни слова обо всем этом.
Он кивнул. Они спустились на второй этаж.
- Юлия Васильевна, подойдите, пожалуйста.
Завуч строго ее рассматривала.
- Гриша, иди, я сейчас.
- Что вы себе позволяете? Швыряетесь журналом. Характер свой показываете? Пожалуйста, выбирайте место и время.
- Во-первых, журнал я не швыряла, а во-вторых, я к этому журналу не прикоснусь, пока его владелец не научится разговаривать с коллегами.
- Вы мне не коллега! – вдруг откуда-то из-за спины завуча взвизгнула Нинель.
- Вот в этом я с вами совершенно согласна.
Ну, вот еще одного врага себе нажила. Мало их у тебя?

- Так, ребята, завтра спектакль. Кто что приносит, помнят все? Ну и хорошо. До встречи.
-
-
-
-
- Девятнацатилетня Юля приехала из небольшого провинциального городка в большой город вместе со своей подругой Галиной. У той здесь жила сестра и было где приткнуться на время экзаменов. Галя поступала в медицинский, Юля – в педагогический.
- Слушайте, девченки, - сказала однажды Катерина, сестра Гали, - Чего вы будете в городе париться? Поехали в обсерваторию? Свежий воздух, тишина, огромный старый пустой дом. Каждой по комнате! И река не очень далеко! Охладитесь от трудов праведных!
В обсерватории жила родная тетка сестер с бабушкой и одним из сыновей. Тетя Полина была умнейшая женщина, профессор. Хотя для Юли профессор представлялся эдаким дедушкой с бородкой и пенсне. Тетя Полина была маленькой, худенькой и, естественно, без бородки и пенсне. Андрей, сын тети Полины, был избалован, капризен, правда был уже не ребенок, ему было далеко за двадцать. Но сказать о нем, что он самостоятельный взрослый человек, было довольно трудно. Он был обеспечен всем: домом, машиной, собакой, работой «не бей лежачего». Андрей работал в обсерватории, показывая звезды, приезжающим сюда студентам и студенткам. Все это Юля узнала в первый день приезда из рассказов Катерины. Она восхищалась своим двоюродным братом, скорее всего завидовала ему.
Дом был действительно большой и старый. В нем вполне могла поместиться деревенская школа. Двухэтажный, с деревянными лестницами, каждая ступенька которых, говорила на свой лад. Юля, вдруг, из современной электрички попала в девятнадцатый век. Запущенный, полный крапивы сад, пустой облупившийся фонтан, огромный дуб с кривой лавочкой. Все это в пронизанном яркими лучами солнца сосновом бору вокруг сада. Казалось, совсем недавно отсюда ушли герои одной из чеховских пьес.
Встретила их бабушка. Маленькая, хрупкая, кормившая всех жителей этого дома, включая собаку – колли, огромного рыжего «теленка», в холке ростом с саму бабушку. Хозяин собаки был в это время в большом расстройстве, его подопечному Джиму не давали родословную. Из-за этого Андрюша пошел в загул, чтобы притупилась душевная боль. Целыми ночами он где-то пропадал, а днем отсыпался у себя в комнате. Тетя Полина была в университете, на работе. Так что Юля, Галя и Катерина с детьми оказались совершенно свободными от внимания хозяев. Что ж, это было и к лучшему. Оставив вещи, они радостно удрали в лесную чащу и вернулись только к вечеру.
- А мы вас уже обыскались. Вещи здесь, а гостей нет.
Тетя Полина и Андрей пили чай. Бабушка хлопотала возле плиты. Пахло блинчиками. Кухня и одновременно столовая представляла из себя небольшой стадион, на котором, в свободное время, можно было погонять мяч. В углу стоял старый кожаный диван, ну, никак не похожий на кухонную мебель. И в довершении всего, на этой, так сказать, кухне был балкон, огромный, охватывающий еще и соседнюю комнату.
На диване в полулежачем состоянии, сложив одну тощую джинсовую ногу на другую, сидел Андрей.
- А-а-а, сестренки, племяннички! Дайте-ка я вас облыбзаю! А это кто такая?
- Тетя Полина, я так рада, что опять у вас, здесь! А это моя подруга Юля. Она тоже будет поступать, только в пед.
- Заходите, Юля. Садитесь чай пить с блинчиками.
- Юлька…Это, кажется , с греческого «кудрявая»? А где же твоя «химия», Юлька?
- Андрей, что же ты сразу бросаешься на человека с вопросами? Дай ей немного освоиться.
- А ты с химией была бы интересней.
Ну и нахал! Она так долго не выдержит. Хорошо еще, что он днем спит и не будет ее доставать со своими советами.
- Ну, я пошел.
- Андрюша. Я хотела с тобой поговорить. Последнее время ты стал вести какой-то странный образ жизни, ночной. Нет. Ты, конечно, самостоятельный, взрослый человек, но пора уже и за ум браться. Не кажется ли тебе, что…
- …пора жениться. Мама, я уже говорил, женюсь только на «стройной березке».
- Но в университете столько этих «стройных березок». Даже из других стран.
- Все не то. Ну, ладно, я пошел.
- Мне кажется, Андрюша, что я скорее стану бабушкой, чем свекровью.
- Все может быть. Пока. Джим, ко мне!
Стук собачьих когтей затих где-то на лестнице.
В этот раз Андрюша с Джимом пришли раньше, не в шесть утра, а в четыре. Юля проснулась от того, что что-то холодное коснулось ее руки. Джим? Откуда ты? Андрей стоял над ней и смотрел. В его огромных черных глазах отражалось серое окно. Натянув до ушей одеяло, она села в кровати.
- Что ты здесь делаешь?
- Ты, малявка, почему со мной на ты? А впрочем, как хочешь. Как ты можешь спать в ТАКУЮ ночь? Дура ты деревенская.
И ушел. Если так будет продолжаться, она, конечно, сможет подготовиться к вступительным экзаменам.
- Юлька! Юльк!!
Андрей орал на весь дом. И чего ему не спится? Он ведь днем спит.
- Чего тебе? – спрашивает Галя.
- Я не тебя звал.
- Чего ты пристал к человеку? Она занимается, ей поступать.
- Сгинь, блоха! Юлька!
- Что случилось? – Юля не вставая с места могла из другой комнаты разговаривать с Андреем не повышая голоса.
- Иди сюда!
- Не могу, мне заниматься надо.
- Иди сюда. Может быть я умираю или мне плохо.
- Не говори глупостей.
- Но у меня на самом деле болит нога. Принеси мне воды… А еще в медицинский поступать собирается. Врач должен любить ближнего своего.
- Во-первых, не в медицинский, а – педагогический.
- Тем более. Педагоги должны любить детей.
- Детей.
- А, все мы дети матушки-природы. Принеси попить!
Она сходила на кухню и налила из чайника воды.
- Мне кипяченой! Ты кипяченой принесла? Ну, заходи, чего же ты стоишь на пороге?
Андрей прямо в одежде валялся на какой-то кушетке. Его комната, по-видимому, была филиалом «кухонного стадиона». Кушетка, стол, стул и светомузыка с магнитофоном – вот и вся мебель в этой полупустой комнате и два огромных окна, наполненных солнцем.
- Ну, проходи, проходи. Дай испить жаждущему.
И, забыв про больную ногу, он соскочил с кушетки, подбежал к двери и закрыл ее на ключ.
- Что это?
- Не выйдешь, пока не поцелуешь. Вот что.
- Ты что, с ума сошел?
- Да.
Вся вода из кружки тут же была выплеснута в его физиономию.
- Ах, даже так?! Ну, все! Берегись!
- Андрей! Что у вас там происходит?
- Ничего, мама, дверь захлопнулась, вот, открываем…. Ну, гадкий утенок, погоди. Ты еще вспомнишь.

- Девченки, на речку! Вы скоро засохнете над своими книжками! Тетя Полина тоже идет!
Юля завидовала Катерине. Конечно, ей уже никогда не сдавать вступительных экзаменов, она свое отучила.
- Я не пойду. Мне еще учить много.
- Ну, как хочешь. Андрей, собирайся!
- Я сплю. Отвяжитесь все от меня!
Нет, пожалуй, все-таки, придется идти. Мало ли, что взбредет в голову этому сумасброду.
- Ладно, пойду. А то от этой жары скоро крыша поедет.
Юля не хотела идти и по другой причине. Она стеснялась раздеваться. И фигура, как она считала была у нее не идеальная, и загореть за это лето, с этими экзаменами, она не успела, и была полнейшей «бледной поганкой».
Когда они подошли к реке, их догнал Андрей. Этого только не хватало! Как, она теперь будет раздеваться под его нахальным взглядом?
- Галя, пойдем в другое место.
- Пойдем, мне, честно сказать, тоже не охота здесь. Я одно место знаю, мировое, там даже дно песчаное. Прелесть!
Юлька была уже по пояс в воде, когда услышала радостный возглас Андрея.
- Вот вы где! А мы думаем, куда вы исчезли?
Чтоб ты пропал! Теперь хоть до вечера в воде сиди, он не уйдет. Андрей, действительно, сел на берег и стал обозревать родные просторы. И тут в Юльке взыграл характер. Да, в конце то концов, не урод же она. Вот сейчас выйду, да и еще и лягу перед ним загорать! Так. Прямее линию спины, выше нос, и…пошла из воды! Ее выход прошел в полном молчании. Она легла и накрыла лицо шляпой. Сейчас начнется: «Ноги у вас не те, и талия широковата».
- Вот так-то лучше, малыш. А то все прячешься, прячешься.
Она убрала шляпу. Его оленьи глаза были прямо над ней.
- Андрей! Мяч! Лови, сейчас уплывет! – закричала Галя из воды.
- Подожди, я сейчас.
Нет уж. Шиш. Она больше здесь не останется ни минуты. Пока Андрей ловил мяч, Юлька быстро оделась и ушла в обсерваторию. Там она переоделась и, собрав вещи, села на электричку и уехала в город.
Где лежал ключ от квартиры, она знала…
Как все-таки человек привыкает к достижения цивилизации! Горячий душ, цветной телевизор, мороженое! В обсерватории он оставила записку, объясняющую причину ее отъезда: завтра ей предстояло устраиваться в общежитие. Хватит злоупотреблять гостеприимством друзей. На время экзаменов лучше быть поближе к институту.
Она, свежевымытая, с мокрыми еще волосами, полулежала в кресле и смотрела телевизор, когда в прихожей заворковал звонок. Кто бы это мог быть?
Джим, весь в грязи, весело помахивая хвостом, бросился на нее и стал лизать лицо. Андрей был не чище своей собаки.
- Почему ты удрала? Мы с Джимом всех окрестных бродячих собак про тебя спрашивали. Говорят: «Мы такой дуры провинциальной в глаза не видывали еще!» Ты, что же, гадкий утенок, думаешь, что я за тобой бегаю? Не обольщайся и спи спокойно!
Лифт отшумел до первого этажа, а она все еще стояла перед открытой дверью.