О пельменях, и не только…

Недавно здесь про пельмень большой читала. Вспомнила кое-что.

Была я в деревне Алтайского края, приехала погостить к сестре Любе. По соседству женщина умерла. Для родственников большое горе – смерть близкого человека, бывает, что горе усугубляется тем, что хоронить не на что. Зарплату на предприятиях в то время не платили по полгода, пенсии тоже не выдавали. Трудное было время. Много людей оказалось за чертой бедности, или перед этой чертой, без работы, без средств к существованию. Заводы, где работало большинство жителей деревни, позакрывались или были розданы по цехам в частные руки.

Похоронить человека всегда было затратно, а тогда было не принято давать деньги родственникам покойника, да и нечего было давать. Зато помогали делами. Я была удивлена, когда увидела такую взаимовыручку. Любина золовка предложила напечь блинов. Напекла таких тоненьких, как бумага, блинов, из своих продуктов. В деревне раньше была хорошая столовая, но почему-то ее закрыли. И все приходилось делать дома. Тут и покойник лежит, и варить надо, и люди идут.

Такой ситуации, казалось бы, безвыходной, я и представить не могла, но увидела, что даже при такой бедности русский человек остается человеком. Все было слажено организовано, каждый предложил то, что смог бы сделать. В деревне проводить покойного приходит очень много народа. От ста человек и больше. Потому что тут он жил бок о бок столько лет, учился, работал, его знает вся деревня, когда похоронят, и на поминки все остаются, что бы помянуть человека, вспомнить его хорошим словом, пожелать ему царства небесного и земли пухом. Ну и поесть, потому что люди реально голодные, редко они едят обед из трех блюд, все вкусное и свежее. Едят много, не буду уж говорить, что очень много, но едят хорошо. Поэтому приходится собирать по соседям посуду, табуретки, столы чтобы всех рассадить. Бывает по три и четыре захода, все за один раз сесть не могут.

Работы всем хватает. По улице из дома в дом ходят, то за жиром, то за луком, собирая ту же посуду, повезет, если погода хорошая, а если холод да грязь на улице, тогда хуже, и простыть недолго, от горячей печки да на холод. Кто-то варит суп, в каком-то доме чистят картошку для гарнира, где-то тушат мясо для гуляша, кому-то заказали выпечку, а нас с сестрой попросили оббить гроб.

Стояли последние дни бабьего лета, с погодой повезло, было тепло, светило солнышко и мы стояли с ней во дворе около тяжелого гроба, сделанного из сырого леса, держа в руках красное-черное-белое, и думая с чего начинать, то ли с белого, то ли с красного. Сестре-то приходилось и блины печь и всячески помогать, а я, как и Эдвард Радзинский, принципиально не хожу на похороны. Он не ходит потому, что не любит слушать неправду о покойнике, так как о покойнике только хорошо, или ничего; а я не хожу потому, у гроба совсем незнакомого мне человека сильно расстраиваюсь, дня три, так он и лежит у меня перед глазами. Считаю, что хоронить родного человека только дело семьи. На работе сначала меня осуждали, потом привыкли. Но это в городе, а в деревне, совсем по-другому…

Стоим мы с сестрой, раздумывая, и тут заходит Толик, Любин сосед, слегка да۫۫۫тый, по фамилии Плохих – пьяница. Есть пьяницы агрессивные а этот безобидный, слова плохого никому ни разу не сказал, никого не обозвал, поэтому его все любят и зовут ласково Толиком. Для чужих он может и хороший, а вот для своей семьи он алкаш, пропойца и так далее.Толик хоть пьет, выглядит замечательно, когда мне сказали, что ему под пятьдесят, я очень удивилась, ему больше тридцати не дашь, симпатичный, можно даже сказать красивый молодой человек. А пьет он по-черному, диву даешься матушке-природе. Бывает человек в рот не берет, а выглядит запойным пьяницей. Этот же – как огурец.

Мы с сестрой как-то шли по их улице, смотрим, человек валяется на дороге, а над ним женщина наклонилась. Мы подошли, сестра мне говорит, это же Толик, давай растолкаем его, а то эта ханыга обчистит ему карманы. И мы быстро выхватили этого Толика их рук Вали, пьяницы и забулдыги, он тут около ее дома, без окон и дверей, и упал. Взяли под руки, он шел нормально, доставили его до калитки в целости и сохранности, он в то время жил один, мама после к нему переехала. Люба рассказывала, что его люди добрые и зимой в холод, и осенью по грязи домой приволакивали. Все ему нипочем, ангел-хранитель над ним трясется, охраняет.

Заходит в ограду этот Толик, берет у нас из рук материал, молоток, гвозди и начинает обивать гроб, да так ловко, подгибает ткань где надо, прилаживает гвоздик, стукает молоточком и очень сноровисто продвигается его работа. Тут народ подтянулся, несколько человек встали рядом с нами. Все же знают, что есть три вещи, на которые человек может смотреть бесконечно: как горит огонь, течет вода и работает другой человек.

Я спросила Толика, где он так лихо научился обивать гроб. Он мне ответил, что у них на работе и делают гробы, ну не всем, а только для «своих», что этот гроб делал он сам, и продолжал свое дело. Тут по улице прошла женщина с ведерной кастрюлей. Толик проводил ее печальным взглядом и говорит так обреченно:

– А у меня ни одной кастрюли нет, – поймав наши вопрошающие взгляды, объяснил, – я их все пожёг…

Видя внимание аудитории, начал рассказывать.

– Иду как-то с работы. Пьяный. Жрать хочууу...

Оказалось, что на работе они пьют каждый день, а иногда и целый день. И каждый день он идет домой пьяный.

– Зашел в магазин, купил килограмм пельменей. Иду, размечтался, вот сейчас наварю и наемся, целый день во рту ни росинки. Пришел, разложил их на столе, разделил на три кучки. Одну кучку, думаю, сварю сегодня, другую завтра утром съем, а третью – вечером. Зажег газ, поставил кастрюлю с водой, закинул пельмени. Присел и стал ждать, когда они сварятся. Просыпаюсь, дыму полный дом, глаза режет, задыхаюсь. Упал я на пол, там вот столько только чистого воздуха, остальное – дым, – показывает руками сантиметров 15, – ползу к двери, открываю ее, головой лежу на пороге, дышу. Кастрюлю потом в огород кинул, и спать лег. Утром проспал, некогда пельмени варить, пошел на работу, шатало сильно. Вечером прихожу, беру со стола вторую кучку, комом, как была, кидаю в кастрюлю. Просыпаюсь, дым, чад! Это что, думаю, день сурка какой-то!

Тут уже, после дня сурка, все откровенно хохотали. Если раньше хихикали, потому что все понимали, тут гроб стоит и надо соответствовать моменту, то теперь удержаться не могли. Толик отличный юморист, смог придать своему рассказу такие штрихи, что удержаться от хохота было невозможно.

Опять рассказывает, как подполз к двери и долго лежал на пороге. Вторая кастрюля тоже улетела в огород. Об участи третьей кучки мы так и не узнали.

Хотела рассказать только про пельмени, но захлестнул и унес поток сознания. Кстати, я давно хотела написать цикл рассказов про то, как хоронят у нас. Как у них хоронят, я знаю по сериалу «Клиент всегда мертв». Этот сериал я очень люблю, смотрела раза его раза 3-4, сколько показывали, столько и смотрела. Он всегда шел поздно ночью, приходилось заводить будильник, чтобы проснуться. Фильм о похоронном бюро, бизнесе одного семейства. Каждая серия начинается смертью их клиента. Показан весь процесс проводов покойника. У них все цивилизовано, отработано до мелочей, существуют правила, которые нарушать никак нельзя, а у нас только сейчас стали работать ритуальные фирмы, которые оформляют документы и берут на себя заботы о покойном. Но в деревне и это получило большие перекосы. Посещая могилу нашей мамы, я заметила, что венки на могилах облиты зеленкой. Спросила сестру, она сказала, что люди из ритуальной лавки приходят, забирают хорошие венки со свежих могил и продают их снова.

А сейчас шок. Приготовьтесь. Моя тетя в деревне всегда была в центре событий, занималась общественной работой, у нее было полно различных обязанностей, сейчас она тоже у дел: вступила в партию «Единая Россия» и продуктивно работает, активно ведет агитацию, кроме этого, одна из ее обязанностей помогать хоронить ветеранов войны и труда, пенсионеров, членов партии. Она мне рассказала, что здесь хоронили женщину, председателя совета матерей, хоронили богато, полированный гроб с никелированными ручками был накрыт красивым пледом. А когда дети ее пришли на другой день, могила была разворочена, гроба в ней не оказалось. Ну а была ли там их мать, они не знают, но надеются, что она там.

Рассказала вам столько страшного, но это все жизненные ситуации, несколько жесткие. Жизнь – она с сюрпризами, ну а смерть, тем более.

Продолжение последует. Моя тема.