Часы (зарисовка)

70-е годы.

Отец принес в дом новые наручные часы. Где он только их взял? Красивые, с кожаным ремешком, серебристым циферблатом. Положил на стол…

– Поднимайтесь! – кричала мать.

Сашка подскочил. Никаких часов на столе не было. Все сон, просто сон. И как всегда, на самом интересном…

На стене тикали часы с кукушкой. Семь утра. Опять так рано. Порой казалось, что мать будила, когда еще даже петух не пропел. Но к семи она обычно уже управлялась по хозяйству: домашние животные накормлены, корова в поле выгнана, завтрак приготовлен.

На завтрак всегда было одно и тоже, как собственно и на ужин, но все радовались, что хотя бы это было. Блины или картошка. На обед – суп из свеклы или капусты. Наваристый борщ или щи, разбавленные густой самодельной сметаной, были в самый раз после учебного или трудового дня.

Сегодня суббота. В школу бежать не нужно, но отдохнуть в субботу еще ни разу не удавалось. На отдых всегда было воскресенье, только вот в него приходилось делать домашнее задание. Отец не давал спуску за плохие отметки.

– Разве могут мальчики учиться так же хорошо, как девочки? – всхлипывал Сашка, получив ремня по мягкому месту.

За столом собиралась вся семья. Отец, мать, две старшие сестры и десятилетний Сашка. Первые минут десять все ели молча, потом отец рассказывал, что за этот день нужно сделать.

– Хорошо пережевывай, – слегка ударила по плечу сестра Маша. – Вечно куда-то торопишься.

Саша торопился. У него было несколько свободных минут между окончанием завтрака и тем моментом, когда во двор выйдет отец и скажет взяться за работу. Можно было успеть хотя бы из рогатки пострелять или снова пересчитать и поглазеть на отцовские медали, которыми он был награжден во время и после войны.

Мать с сестрами отправились на огород. Там было интереснее, чем на заднем дворе. Можно было вытянуть из земли уже зрелую морковку, стряхнуть с нее песок, обтереть и грызть, наслаждаясь сочным вкусом. Или собрать опавшие яблоки с рядом стоящего дерева. А на заднем дворе скучно. Отец колол дрова, а Сашке приходилось собирать их, сносить к стене сарая и укладывать рядами. Процесс укладки не сильно радовал, но требовал ответственности. Не дай Бог, отец скажет, что неправильно и неровно ряды уложены.

Самое приятное от этого дела – смотреть как поленья трещат от огня в печи. И подкидывать к ним еще и еще…

Начало 80-х.

Отец умер, оставив после себя медали и старые наручные часы. Мать долгое время хранила их у себя, но потом отдала первому родившемуся внуку. Саша, будучи уже взрослым, не протестовал. «Память остается в мыслях и в сердце», – считал он.

Он всегда уважал и любил отца, не смотря на частые подзатыльники и удары старого потертого ремня. Мать почти никогда не защищала. Занималась воспитанием дочерей. Отец и сын как другой полюс семьи. Они – мужчины.

– Хорошо, если из тебя толк будет, – только вздыхала женщина.

Конец 90-х.

Мать не успела дождаться этого момента…

Сидя в кожаном кресле в офисе собственной компании и взглянув на дорогие швейцарские часы, Александр улыбнулся изображению мальчишки в шортах и длинной отцовской рубахе на помятой черно-белой фотографии.