Ирочка

Замок опять не открывался. Ирина, дергала ручку, крутила ключом, вытаскивала и вновь вставляла его. Дверь не поддавалась. Прижимая сумку к груди, она зло пнула дверь ногой и позвонила соседу. Он давно жил один, работал, кажется, на рынке, а до этого был большим человеком. Говорили, что на заводе его ценили, не раз награждали и орденами и путевками на курорт. А вот жизнь эта подлая все переломала, перекорежила и продолжает корежить хороших людей, безжалостно выплевывая их с перекушенными позвонками.

Ирина росла удивительно счастливым ребенком. Любящие родители души в ней не чаяли, но не испортили этим девочку. Их любовь, душевная теплота открывали в Ирочке все новые и новые грани: умница, всегда вежливая, воспитанная, увлекающаяся живописью, литературой, имеющая незаурядный музыкальный слух, Ирочка могла легко разговорить собеседника, увлечь своей идеей. А уж идей у нее было не занимать. И веселые игры, сказочные постановки, прыжки с крыши деревенского сарая в сугроб. И в эти минуты ее крупное, с большим ртом лицо становилось необычайно привлекательным. Глаза горели, румянец пылал на щеках, а улыбка была такой искренней, что не любить её было просто невозможно.
Ирочка ходила в художественную школу. Преподаватели прочили ей прекрасное будущее, она замечательно рисовала, ей легко давались наброски с натуры, портреты. Она тонко чувствовала цвет, и многие ее работы вызывали восхищение цветовой палитрой и умело схваченным сюжетом. Несмотря на незаурядный талант и выдержав нешуточное сопротивление, родителей после школы Ирина пошла в Университет, на филологический - любовь к литературе перевесила. Правда, рисовать не бросила, но делала это уже не с таким рвением, только под настроение. Очень часто, начатая работа, по несколько месяцев пылилась на шкафу, ожидая очередного Ирочкиного вдохновения.

В Университете Ирина закружилась в вихре общественной работы - комсорг группы, член литературного кружка, активный участник художественной самодеятельности. Училась она легко, в зачетке одни пятерки. Ей нравились и преподаватели, и лекции. Все было ново, интересно. Иногда, Ирочка взбрыкивала - как называла это мама - и могла сбежать с лекций, особенно, когда шалая весна кружила голову, а однокурсник Костик без конца писал ей записки-признания, и она находила их в самых неожиданных местах: в капюшоне куртки, в пудренице, в перчатках. Тогда они срывались с занятий и, не сговариваясь, ехали в Филевский парк, где до одури качались на качелях, объедались мороженым, целовались в укромных местах, а потом брели домой уставшие, промокшие и счастливые.

Уже учась на третьем курсе, Ирочка встретила Его. Он стоял в университетском коридоре, окруженный толпой восторженных парней и девчонок. Он о чем-то весело рассказывал им, заразительно смеялся и только темные с прищуром глаза оставались почему-то серьезными

- Кто это ? - поинтересовалась Ирочка у Светки, своей подружке, дружили с первого курса. Света отличалась дружелюбным характером, у нее всегда можно было перехватить двадцатку до стипендии. Кроме того, Светка обладала завидной способностью: она всегда все обо всех узнавала первая.
- Ты что? - жарко зашептала она в ухо Ирочке - это же Лешка с археологического, брал академку, сейчас вернулся. В него все девчонки влюблены.
- Свободен?
- Да вроде бы встречался с Танькой. Она на историческом учиться, да ты ее знаешь, такая маленькая, симпатичная.

Ирочка вспомнила миниатюрную Татьяну. Про нее говорили, что она с детства профессионально занимается танцами. От того походка у нее была на редкость грациозная, как бы летящая. Всегда идеально накрашенная, с модной стрижкой, она вызывала зависть всех девчонок на курсе. А точеная фигурка, идеальные ноги и соблазнительный бюст делали ее популярной среди мужской половины Университета.

Ирочка скривила большой рот, стараясь отогнать наплывшую невесть откуда, на глаза пелену. Потом решительно раздвинула толпу студентов и задала Алексею на редкость глупый вопрос:
- Ты петь умеешь?

Алексей удивленно уставился на странную большеротую девчонку и только хотел открыть рот, чтобы ответить, как она резко повернувшись, исчезла.

Ирина, закрывшись в туалете, плакала злыми слезами, ругая себя на чем, свет стоит: и за свой дурацкий вопрос, и за то, что опозорилась теперь перед ребятами, а главное за то, что вряд ли теперь она сможет когда - нибудь подойти к этому красавцу.

Ей осталось теперь забиться как мышке в норку и стараться не попадаться ему на глаза.

Он нашел ее сам. Через неделю, выходя из аудитории, она увидела его, стоящего у окна. Встретившись с ней глазами, он улыбнулся, махнул Ирине рукой и, подхватив ее сумку с книгами, пропел:

- Милая моя, Солнышко лесное…
Ирина засмущалась, не зная, что ответить, а он, не давая ей опомниться, сообщил:
- Бежим, у меня два билета в « Планету». Сеанс через полчаса.

Потом Ирина как не пыталась, так и не могла вспомнить название фильма. Она сидела рядом с Алексеем, и ее трясло как в лихорадке. Когда погас свет и Алексей взял ее за руку, она явственно ощутила, что потолок надвигается на них. Она закрыла глаза, и все: Ирина отключилась настолько, что ей казалось будто эти жаркие объятия, и поцелуи, и его рука у нее на коленях происходит не с ней Ирочкой Колесниковой, а с какой-то другой девчонкой, которая и не живет в этом мире вовсе, а прилетела сюда с далекой неизвестной звезды. А Леша, конечно же, не студент Московского вуза, а герой увлекательного красивого романа, который ей давала читать Светка, и они вместе с ней рыдали над страстной трагической любовью.

Жизнь закружила Ирочку в радостном калейдоскопе. Она хохотала без причины, дурачилась, казалось, не ходила, а летала, излучая счастье и любовь. Иногда она ловила, устремленный на нее грустный взгляд Костика. Но Алексей затмил для нее всех. Они бегали с ним по студенческим вечеринкам, Ирочка знала всех его друзей, а а так как веселые посиделки, и праздники устраивались довольно часто, и подчас затягивались за полночь, Ирина часто оставалась ночевать или в общаге, или у Алексея. Мама, конечно, была недовольна, не раз выговаривала Ирочке, иногда дело доходило даже до скандалов. Несколько раз Ирочка приходила домой под утро, и, мягко говоря, не совсем трезвая. Родители пытались урезонить ее, отказываясь узнавать в этой потерявшей себя от счастья, и творившей глупости, свою дочь.

А Ирочка, действительно, будто переселилась на другую планету, она жила только Алексеем, со страстью отдаваясь своему чувству. По-другому, она просто не умела. Она с восторгом смотрела на Алексея, все его предложения: от прогулки по парку, до очередной вечеринки, принимала безоговорочно. Она привыкла к тому, что каждая такая встреча с друзьями, заканчивается попойкой, привыкла и сама выпивать. Сначала понемногу, позволяя себе одну-две рюмки вина, а однажды, подражая Алексею, лихо опрокинула стакан водки. Ей стало плохо, и Алексей трогательно ухаживал за ней: подавал воды, мочил виски мокрым полотенцем, без конца целуя пульсирующую жилку на шее. Ирина обмирала от счастья, не отпуская Лешину руку ни на минуту.

В конце учебного года, когда летняя сессия осталась позади, Алексей был включен в состав археологической экспедиции, которая собиралась отправиться на раскопки в Крым. Радости Алексея не было предела. Ирочка, конечно, тоже была рада за него. Однако и грустила, понимая, что им предстоит, хотя и недолгая, но разлука.

Алексей устроил грандиозные проводы, они гуляли всю ночь. Пили, танцевали, опять пили. Ирочка не отходила от него ни на шаг.

- Обещай, что будешь писать каждый день, - шептала она, прижимаясь к нему и с надеждой заглядывая в глаза.
- Конечно,- беспечно отвечал Алексей.
Ирочка ждала первое письмо две недели. Она вся извелась, похудела, каждый день, с надеждой заглядывая в почтовый ящик.
- Ирочка, возьми себя в руки,- просила мама, с тревогой глядя на дочь. Ирочка молча поднимала на нее свои бездонные глаза, в которых были написаны тревога, любовь, неуверенность и надежда.

Когда долгожданное письмо наконец-то пришло, Ирочка долго не могла открыть его. Руки так тряслись, что конверт оказался весь изорванным, прежде чем ей на ладонь выпал маленький листочек бумаги.

Письмо оказалось коротким и деловым. Устроился, копаем, пока не нарыли ничего интересного. Погода хорошая, много купаемся, устаю. Ни слов любви, ни нежности, как будто Алексей писал не любимой девушке, а сухой отчет о проделанной работе. Но Ирина была рада и этому, читала и перечитывала скупые строки, находя объяснение такому письму его усталостью и занятостью.

- Ирина, очнись, проснись, наконец, неужели ты не понимаешь, что он не любит тебя, - мама говорила жестко, надеясь, что это встряхнет дочь, заставит ее задуматься.
- Он меня любит, - на все мамины доводы отвечала Ирочка.

Письма по-прежнему приходили редко, и были такими же короткими и неласковыми. В один из дней Ирочка поняла, что беременная. Она летала по квартире, целовала маму, готова была обнять весь мир.

-Ты с ума сошла, - мама схватилась за сердце, - вы не расписаны, и потом, ваши отношения… Мама просто не находила слов. А Ирочка повторяла без конца:
- Все будет хорошо, теперь все будет хорошо.

Она написала Алексею длинное письмо, и теперь каждый день бегала к почтовому ящику. Писем не было. Алексей не писал, не звонил, и Ирочка не знала, что делать. Она написала еще несколько писем, в надежде, что он не получал предыдущие. Она совсем растерялась, не зная, кому рассказать о своем положении. С мамой ей говорить не хотелось, все, что она скажет, Ирочка знала наперед. Видеть ехидные Светкины глаза тоже не могла.

Измучившись, Ирочка решила все рассказать Костику. Ей было все равно, что он мужчина, что любит ее без оглядки, а потому Ирочкины признания ему будет слишком больно слушать. Но безысходность, страстная любовь и невыносимое чувство ревности настолько истомили ее, что она позвонила Костику, договорилась о встрече, и теперь ждала его на скамеечке в парке. От нетерпения пришла на полчаса раньше, и вся извелась, пока дождалась его. Костик примчался с букетиком цветов, осторожно присел рядом с Ирочкой и, не сводя с нее влюбленного взгляда, приготовился слушать.

Все время, пока Ирина говорила, он молчал, изредка поглаживая ее по руке. Когда она высказалась, улыбнулся:
- Рожай, Ирочка.
Ирина гневно зачастила, от волнения проглатывая слова. Да как он может так говорить, ведь Лешенька не знает, от него ничего нет, скорее всего, до него ее письма просто не дошли. Вдруг он не захочет, да и ей одной, как же с ребенком. Это же тяжело: плач по ночам, грязные пеленки, а главное, впереди два года учебы.

- У тебя есть мама, она поможет – возразил Костик, помолчав, добавил, - и я есть.
- Мама с самого начала была против наших отношений с Алексеем, - у Ирины задрожал голос от близко подступивших слез, - и вообще, что ты в этом понимаешь?

Она резко встала, отбросила непослушную прядь со лба.

- Если от Леши в ближайшее время не придет письмо, - решительно заявила она, - я сделаю аборт, пока еще сроки не ушли.

Ирина произнесла эти слова, и ей стало страшно. За еще неродившегося малыша, за себя. И почему-то за Костика. А Костик гладил ее по голове, нежно прикасаясь к пушистым волосам. Ирина отпихивала его руку, злилась, а Костик никак не хотел отпускать ее, шептал что-то нежно и ласково.

Дома мама молча подала Ирине телеграмму. Ирочка прочла, повернулась и вышла. Мама, было, кинулась за ней, но Ирочка через плечо шикнула на мать и ускорила шаг.

Что происходило в последующие пять дней, Ирина помнила смутно. Она пила в подворотне вонючий портвейн с какими-то грязными и оборванными, дурно пахнущими людьми, которых и людьми-то назвать было трудно. Она ночевала в подвалах, переходя из одного в другой. Ее лапали жирными, сальными руками, пытались целовать беззубыми, вонючими ртами – она не ощущала ничего. Она пила то, что ей подносили. Ничего не ела, спала урывками, и опять пила.

На шестой день ее нашел Костик. Она лежала на грязном топчане в подвале соседнего дома, рядом храпела пьяная жирная тетка. Ирина не шевелилась. Она смотрела, не мигая в потолок, под глазами залегли синие тени, губы потрескались. Спутанные, давно нечесаные волосы свисали клоками.

Костик подхватил ее на руки, и совершенно безучастную ко всему принес домой.

Мама плакала, отец заперся в кабинете, и оттуда доносились его частые нервные шаги.
(Если интересно, то продолжение следует. Напишите)