От любви до ненависти один шаг...

Я не понимаю, почему я должна ему все время врать, изворачиваться, что-то придумывать, будто бы я виновата… А он, он даже не хочет пораскинуть своими мозгами, что за измену надо платить. Вообще – то я, не давала ему никакого повода для «закручивания гаек». Можно, можно, не спорю, сказать ему, что настала пора расстаться. Слава богу, многие выходят замуж по три – четыре и больше раз… и счастливы. Почему я не могу себе позволить этой роскоши.

Нет, он считает себя всесильным, он – муж, мужчина… Про свою студентку Катю Хохлову он сказал мне мельком, словно ставил меня в известность, что идет дождь, и я должна взять зонтик. Да, так и было: «Гал, (это я) Катька пишет диссертацию. Сущий бред. Моя бы воля… выгнал бы в три шеи…» Я: «Так и выгони!» Он покрутил у своего виска и сделал круглые глаза: «Декан решает, я подчиняюсь…» «И поэтому ты лег с ней в постель, - я была нейтрально – холодна, ну, насколько могла, - умница. Хвалю за честность».

Это был не первый мой брак. До НЕГО у меня был гражданский брак с милым и умным менеджером из салона – магазина по продаже бытовой техники. Он страшно любил меня, осыпал цветами и подарками, возил на потрепанных «жигулях» до работы и мечтал о детях. Я люблю милых мужчин, они меня усыпляют. Мне всегда казалось, когда я была с ним, что мы сидим на белом облаке и едим мороженое, ванильное, с шоколадом. Три года с менеджером были для меня сплошными «выходными днями» в жизни.

Может, я так бы и жила. Но я не могла родить ему ребенка. Не сказать, что я хотела этого маленького и такого же милого «менеджера» в ползунках, ну, просто не рожала. Во мне все бастовало при одной этой мысли. А с НИМ все было иначе. Он подошел ко мне в кафе, где я обедала, и, взяв за правую руку, тихо произнес: «У вас на губах яблочный сок, - и тут же слизнул его, - я вам помог…» Я остолбенела от злости, ну и ну… не перевелись еще в наш век отпетые бабники.

Мы с ним потом бродили по парку, ловили ртом капли дождя, и мне не хотелось домой. Я в тот день так и не вернулась к менеджеру. Я даже ему не позвонила. А ночью спросила ЕГО: «Ты хочешь детей?» Он закурил и ответил: «Детей? Наверное… Мне тридцать два года. Думаю, что я созрел…» Я в темноте улыбнулась. А утром нашла записку в его комнате: «Завтрак на столе. Я на работе. Вечером жду тебя. Твой…» Моя мама всегда мне говорила, что я все делаю, не подумав. Боже, если бы она знала, как хорошо жить, ни о чем не думая.

ОН говорил, что любит меня. Мы расписались в загсе, и я на работе всем показывала новенький штамп… щурясь от радости. Наивная, я думала, что штамп делаем женщин счастливее. Мне 28 лет, а я полагала, что так радуется каждая женщина. Штамп – не охранная грамота, не частокол заборный и даже не замок на дверях… Это просто синие чернила. Упала капля воды, и он растекся. ОН продолжал лгать мне, что любит, а сам встречался с другими. А я говорила: «Твоя работа в институте не исключает общения с людьми… Было бы смешно, если бы я тебя подозревала в чем – то. И потом, когда жить, если не сейчас…» Он соглашался. Он умеет соглашаться.

Его Катю Хохлову я увидела в слезах на подоконнике в тот день, когда пришла за НИМ, чтобы пойти в театр (билеты у нас были). Она пробежала ко мне через коридор, почти как Наташа Ростова, на одних пальцах, села передо мной на корточки и сказала: «Отпустите его, вы красивая. У вас еще будут мужчины. Я его очень люблю. Как мне жить дальше? Лезть в петлю?» У меня такого и в мыслях не было. Лезть в петлю… Что это за любовь такая. Я тоже люблю, но не до петли… Я дотронулась до Кати, подняла ее с пола и поставила рядом, потом сказала едва слышно: «Если он уйдет к тебе, я держать его не буду». «Это правда? – Она бросилась обнимать меня, ловила ладони, искала взгляд, - это так?»

Я забыла о театре, и ушла к себе домой. ОН пришел поздно вечером, плюхнулся на диван и уставился на меня. «Что еще?» Я сказала это, потому что должна была что-то сказать. «Я не люблю Катю, - он произнес это громко, будто я была глухая, - я не люблю ее… Я ей толковал об этом три часа. Три часа разговора ни о чем». «Зачем ты обидел ее, - я пожала плечами, - говорил, что любишь, переспал, потом ушел к другой… Теперь опять у меня… Чего ты хочешь? Что тебе надо? Я тоже человек. И мне надоело, понимаешь, надоело, все время лавировать между твоими похождениями и собственной жизнью».

«Согласись, что это глупо, - сказал он, - мы взрослые с тобой люди… Неужели нам надо что-то объяснять. Я люблю тебя… Просто люблю и всегда любил, с первого дня знакомства. А эти… девочки… это зов мужской слабости».
-Оставь, - я не шевелила губами.
-Поверь, - он хотел обнять меня за плечи, но я увернулась, - не будь букой. Кстати, ты говорила о детях. Я хочу ребенка…
-Я – нет, - во мне все клокотало от ненависти к НЕМУ.
-Да, я тебе не говорил, что меня повысили в должности, я теперь замдекана.
-Хоть Папа Римский, - мой голос дрожал.
-Ну, ну, Гал, ты слишком строга… Так нельзя.
-А как можно? Можно врать, спать с кем попало, потом вваливаться в мою квартиру и опять лгать… И так бесконечно.
-Тогда я ухожу, - он вопросительно повернул ко мне свое смуглое лицо.
-Ну, вот, видишь, как все просто. Я подам на развод…
-А говорила, что любишь…
-Любила… Теперь – нет…

По моим щекам катились слезы. ОН вытирал их ладонью и шептал: «Ну, прости, прости меня…» Я отталкивала его руки, и прижималась к ним. Я любила его и ненавидела…