Под дождём...

Я помню, как грубо послала его (что для меня - явление крайне редкое) просто потому что он предложил купить мне ручку вместо карандаша.
 
Это было пост-интервью, и я, огрызком деревяшки с грифелем, царапала в блокноте закорючки будущего журналистского материала, когда он хмыкнул и сказал:  
- Ты ешь карандаши? Нехватка... гм... дерева? Тебе купить ручку?
- Пошел ты... иначе я засуну тебе этот канцелярский предмет...
 
Конечно, он развернулся и ушел. Я не только грубо отшила его, но еще и не оценила попытки позаботиться обо мне (что, конечно, не прощается такими мужчинами, как он... главным образом самим себе...))
 
Извинения предполагались где-то на пороге, чтобы уйти еще до того, как захлопнется лифт, притаранивший меня на чертов восьмой этаж, где располагалась его квартира. Но он молча открыл дверь с телефонной трубкой в руке и фразой: "Если сомневаешься - не начинай", - обращенной к невидимому собеседнику. Дверь распахнулась почти сразу, как будто он знал, что это могу быть только я и никто больше.
 
Едва я переступила порог, он спокойно развернулся и пошел на кухню, даже не взглянув на меня... как будто бы я его четрова жена, вернувшаяся с работы... Он швырнул меня в ситуацию, в которой нужно стянуть сапоги, пальто, самой закрыть дверь, распахнуть мокрый зонтик и оставить его просыхать в корридоре... пройти в ванную, вымыть руки, вытереться полотенцем... молча и без спроса... потому что он занят... он варит кофе, говорит по телефону, и... потому что демонстрирует, что я имею на это полное право. Не чувствовать себя как дома... а быть дома...
 
Это раздражает. Меня. Это выводит из себя и заставляет мелко трястись... Я просто стою на пороге, ничего не предпринимая... В ожидании, когда он придет и вытянет меня из всего этого простой фразой "Ну и какого ты здесь делаешь?"... Я скажу, что хочу извиниться... нет, что я извиняюсь за свои слова, а потом развернусь и уйду. Бегом. Пожалуйста! Пусть все так и будет.
 
Проходит десят минут. Правда, тогда мне казалось, что я уже успела перешагнуть через вечность раз двадцать, так долго пришлось стояла на его пороге, в ожидании хоть чего-нибудь. Он закончил говорить минут пять назад. Потом я слышала шаги, скрип кресла... вздох... тяжелый... потом удар чашечки о блюдце... Невероятно, он просто сидит там и пьет свой гребаный кофе, пока я тут...  
 
Тишина звенит еще минуты три... пока, наконец...
- Если ты намереваешься стоять в коридоре весь остаток вечера, то лучше закрой дверь.
 
Эти слова ударяют меня гораздо больнее, чем я ожидала. Я потом подумаю, почему. Сейчас я просто хочу быть где-нибудь подальше отсюда... Раз мне сказали закрыть дверь... Один шаг назад - и я на лестничной клетке...
 
Хлопать замком мне не хочется, и я пытаюсь как можно аккуратнее... как вдруг чуть не падаю навзничь - дверь распахивается, едва не сшибая меня с ног. Он хватает меня за предплечье и втаскивает в квартиру. Захлопывает дверь.  
 
- Я имел в виду, закрой с этой стороны,- ровный лениво-растянутый тон. Тихий. Почти шепот, - Сквозняк...  
 
Я молчу...
 
- Если бы я хотел выгнать тебя, я бы не открыл тебе с самого начала.  
 
Логично.
 
- Если бы ты хотела уйти, ты бы не пришла.
 
Или не закрывала бы дверь так нарочито медленно.  
 
Ублюдок.
 
- Надеюсь, это вся софистика на сегодня?, - отстраненно интересуюсь я, не пытаясь казаться виноватой. Даже настолько, насколько я думала быть, пока ехала сюда, чтобы извиниться.
 
- Там чай и кофе. Остынут.
 
Блестящая тактика. Непробиваемый самоконтроль.
 
Разворачивается и уходит. Опять. Конечно, я не собираюсь играть по его правилам. Ни по одному из них. Мне просто отвратительно чувствовать себя здесь как дома. Донельзя. Потому я бросаю зонтик на пол, стягиваю сапоги и прохожу в гостиную не сняв мокрого плаща... Раз меня не пригласили, как положено.
 
Я знаю, что он ничего не скажет. Даже если бы я зашла в комнату в сапогах и под зонтом. Только окинет взглядом, вот таким, как сейчас... ничего не выражающим... и... продолжит изучать газету (книгу, журнал)... пить свой кофе, с таким видом, как будто бы меня тут нет.  
 
Молчание длится уже почти час. Я допиваю вторую чашку чая.
Ненавижу бергамот. Этот вывод - единственная польза от тупого сидения... Хотя, нет. Два раза я ходила на кухню, чтобы поставить кипятиться воду...
 
- Сколько еще чашек чая тебе нужно выпить, чтобы ты собралась с духом, и извинилась?
 
Насмешка. Незлая. Тишина перестает звенеть и начинает наполняться звуками. Разворачиваемой конфеты, ударами чашечек о блюдца, хмыканьем (его) дыханием.  
 
- Можешь споить мне все свои запасы - я не собираюсь извиняться.
 
- Вот и отлично. Значит, мы можем закрыть эту тему, и поговорить о чем-то другом...
 
- Если ты обещаешь, что эта новая тема будет распологать к более многословной беседе...
 
- Определенно...
 
Мы молчим еще минут пять, а потом вдруг начинаем хохотать. Меня накрывает волна невероятного облегчения и радости.
 
- Что-то сегодня диалоги у нас не получаются... Может, пусть Тарантино поговорит.  
 
Он тянется за пультом, и экран заполняется желтым светом. Заставка "Kill Bill-2".  
 
Потом жестом указывает на место возле себя.  
 
Я устраиваюсь на кресле, поджав ноги, как люблю. Жду, пока он притянет меня к себе и обнимет за плечо.  
 
Я все еще в плаще. Но ему наплевать.  
 
Через минут пять он вдруг опускает левую руку на пол, в поисках чего-то... И вытаскивает из под журнального столика... зонтик.
Щелкает кнопкой, раскрывает его над нашими головами...  
 
Через минут десять я интересуюсь, не закончился ли дождь...
 
Он улыбается, и говорит - нет, раз я все еще в плаще...