Тревога крупного помола

Тук-тук-тук. Это моё сердце стучит, уже изнемогая от нереальной московской жары и запаха горящих и тлеющих подмосковных торфяников.

БАХ! Это оно, готовясь сорваться с привязи вен и артерий, улетело куда-то вниз, и гулко отзывается в ушах устрашающим пульсом…

Мне тревожно. Тревога, тяжёлой, ледяной глыбой сдавливает что-то внутри. Её можно притупить, выпив пару капель валерьянки; раскрошить острым ножом самообладания, но её слишком много, она крупными зёрнами лежит на поверхности моего внутреннего мира, иногда расплавляясь и капая тяжёлыми каплями от стабильного и радостного покоя.

Да, странное чувство такое – мне оно знакомо с детства, когда меняется, неумолимо меняется и исчезает то, к чему ты так привыкла. Помню, как убивалась, когда разбился на миллионы маленьких зеркал красивенный, золотисто-розовый, в переливах, шар, украшавший нашу полиэтиленовую ёлку столько, сколько я её помню. Запах этой ёлки - он навсегда для меня стал запахом Нового Года, хотя елью там и не пахло, конечно, сплошные полиэфиры и прочая гадость. Ну, что поделаешь, у каждого свой праздник.

БАХ!
Нет ни шаров, ни ёлки – всё уже давно по-другому и заново.

Наверное, это сродни консерватизму – иметь внутреннюю привязку к тому, что окружает внешне. Но я всегда расстраиваюсь, когда меняется, или уходит то, что было со мной многие годы, хотя знаю, что перемены – они же к лучшему, ведь перемены – это движение, а движение – это жизнь.

Но только – БАХ! – сердце, судорожно сжимаясь, летит вниз, обрываясь от этой тревоги.

Глупо, конечно, это глупо. Глупо и наивно полагать, что всё и навсегда останется таким, каким это было дорого мне. Хотя именно из этих всё-и-всегда складывался, складывался и сложился мой личный мир. Мой мир, каким я его узнала и полюбила.


Жаркий летний день, наш старый парк с огромными клёнами и старым дубом, развалины укреплений, оставшихся со времён войны, запах клевера и пыли, первое падение с двухколёсного и разбитые коленки, и прогулки с дедом по тенистым аллеям…

Бах!
Это ностальгия, или боязнь неизвестного грядущего? Неизвестного того, что принесёт с собой в плотно закупоренной бутылке наше приходящее? Окажется ли это неизвестное и неизведанное веселящим игристым вином или горькой настойкой; лекарством будет или ядом?

Вероятнее всего, это просто страх – страх, что завтра может оказаться хуже, чем вчера, и в этом завтра никогда не будет и малейшего напоминания, самого крохотного вкладыша от Love is, которые я, находясь в раже менятельства, отдала однокласснице, заполучив кучу чего-то-там. И проплакала всю ночь, потому что того, чем я дорожила почти все свои восемь лет, уже нет со мной.

Бах!
Странно, конечно, да, это странно. Но, возможно, это меняется не окружающее. Это меняется и взрослеет внутри та девочка, летящая с велосипеда и разбивающая вдрызг свои ноги, обтянутые белыми гольфами с помпончиками.