Одиночество розы

- Да.....дела....
Несколько месяцев ты замужняя дама, и все еще девственница! Что делается! - мадам де Тюрпен с волнением сделала глоток чая, и поставила белоснежную чашку из севрского фарфора на дубовый столик.
Мушетт опустила голову.
- Тетушка, у Робера дела в Париже. Он незаменимый человек, друг Робеспьера и Демулена, он строит новое общество!
- И губит миллионы душ, - сказала мадам де Тюрпен, пристально посмотрев на племянницу, - как бы до тебя не добрался....
- За что?
-Разве в наше время обязательно нужно быть в чем-то повинным?

Мушетт поднялась с софы и подошла к окну - капли дождя создавали замысловатую мозаику на оконном стекле, скапливаясь и склеиваясь, а затем стекая, словно слезы по щеке.
Где-то там, в разоренном и кровавом революционном Париже Робер....
Думает ли он о своей Мушетт? С которой до сих пор не разделил супружеское ложе?
Мушетт коснулась искусственной алой розы на своем корсаже - это украшение подарил Робер.


Робер де Вогез....
Темноволосый красавец и щеголь, аристократ по рождению, и анархист по убеждениям, он не мог не нравиться. Пыл его речей, и огонь, пылавший в глазах были самым лучшим средством воздействия.
Мушетт помнит, как впервые увидела его - он гарцевал на своем ахалтекинце посреди площади, и даже крестьянки останавливались, любуясь статной фигурой и посадкой молодого дворянина.
А он выбрал Мушетт де Тюрпен, розочку,, как прозвали ее в Париже за любовь к розам и привычке носить их на груди....

Революция началась за три дня до венчания, которое было в церкви Святого Сюльпиция, и Мушетт помнит, что на улицах слышались выстрелы, люди бежали, опрокидывая корзины со снедью и груженые телеги, кто-то кричал, а в церкви пел хор, и пахло ладаном.....
Робер вскочил на коня, поцеловал новоиспеченную жену, распорядился. чтоб она отправилась после свадебного пира в его поместье близ Дижона, и ускакал....
Его ждали новые товарищи, и новые дела и стремления.

Но Мушетт не жаловалась.
Она выращивала розы, поднимаясь с постели с первыми лучами солнышка, и по простому идя босиком по мокрой от росы нежной травке, придерживая подол платья.
Плакать было нельзя - Робер говорил, что гражданке Франции это отныне не позволено....


В ту дождливую ночь горничная Виктуар, с накинутой на плечи косынкой, разбудила Мушетт.
- Что случилось? - Мушетт потирала глаза, щурясь от свечки, которую держала горничная, и привстав на кровати.
- Мадам, вставайте! К вам срочно приехал какой-то человек! - Виктуар была напугана, как будто ночью явилось привидение.
- Какие визиты могут быть в такой час? Может, вести от Робера?
Мушетт наскоро надела пеньюар, пригладила рукой растрепанные волосы и вышла в гостиную. Виктуар, со свечой в руке, семенила рядом.

Молодой незнакомец, мокрый от дождя, в заляпанных грязью темном плаще и сапогах со шпорами, стоял посреди гостиной, держа в руках треуголку.
При виде Мушетт, мужчина поклонился, получив ответное приветствие от заспанной хозяйки.
- Полагаю, что только срочные известия заставили вас приехать ко мне в такой час, мсье. - сказала Мушетт, подходя ближе.
- Простите, мадам де Вогез, - ответил мужчина, - но это так.
- Мы знакомы?
- Я вас знаю давно. Я Рене Мишо, мой отец держал гостиницу в Аррасе.
- Вот как. - Мушетт отметила, что не помнит, когда этот непонятный Рене мог встретиться с ней. Он нравился - стройный, голубоглазый, с взлохмаченными мокрыми светлыми кудрями...
- Так что вы хотите сообщить мне, мсье?
Рене сделал шаг вперед.
- Вы в опасности.
- В чем она заключается?
- Вас хотят арестовать.
- Меня? Это за что же? Я супруга Робера де Вогез!
- Вас обвиняют в сомнительных связях с роялистами, и отрицании нового режима. Обвинение сфабриковано - сейчас этот метод засадить человека в тюрьму популярен.
- Кто меня обвиняет?
- Ваш супруг.
- Вы с ума сошли?
Мушетт возмущенно заходила по гостиной.
- Я не замешана ни в чем, даже в Париже не была давно. Какие роялисты? Какое обвинение? Вы что-то путаете, мсье.
- Нет, мадам. Теперь вы видите, что безотлагательность этого известия заставила меня приехать сюда предупредить вас.
- Но это бред! Неужели вы верите? Я никуда не побегу.
- За вами могут приехать скоро, и я молю вас уезжать отсюда сей же час.
Мои друзья спрячут вас, и вы будете в безопасности.


- Я никуда не поеду и считаю это бессмысленным, мсье, - ответила Мушетт, гневно сверкнув глазами, - Я вам не верю.
- Но вы должны поверить мне, мадам! - Рене зашагал по гостиной, - ваш супруг лжет, у него в Париже другая женщина, и вы мешаете ему. А ваши деньги....
Рене замялся.
Мушетт обернулась.
Косынка сползла с ее плеч, но молодая женщина смотрела на мужчину с ужасом.
- Вы наглец, - сказала Мушетт, едва сдерживая рыдания, - вы сейчас оболгали моего супруга и ответите за это! Прошу вас - уходите.
- Мадам, вы пожалеете, что не поверили мне. Здесь возможно скоро будут солдаты!
- Прошу вас, мсье!
Рене поклонился.
- Вы делаете ошибку, - сказал он, покидая гостиную. Виктуар быстро закрыла за ним двери.

Мушетт опустилась в кресло.
Ноги не держали ее.
Как могло произойти, что этот негодяй наговорил ей столько?
Она закрыла лицо руками - надо забыть это странное посещение....


Мушетт открыла глаза от чьего-то нежного прикосновения.
Она заснула в кресле в гостиной, поджав озябшие ноги, и сейчас пыталась размять затекшие члены.
Перед ней стоял Робер, и Мушетт, радостно вскрикнув, обвила его шею руками.
- Я за тобой, - сказал Робер, обволакивая жену дыханием, - ты едешь в Париж со мной, ты довольна?


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ....