Зарема

Ещё в Махачкале Ольгу предупредили, что она будет не одна. И всю дорогу её, а потом и их двоих, будут «вести». Но даже если бы не сказали, этот невидимый контроль она почувствовала сразу. Любой мужчина, которого она замечала, ей казался тем «конвоем», но это была не паранойя. Это было почти правдой. Слишком много их было, менялись они часто, так что и запомнить никого не удавалось. В общем, её «вели». Но постепенно Ольга начала привыкать к этому и уже не обращала внимания. Даже как-то забыла. И когда какая-то женщина спросила что-то про отмененный автобус, попыталась ей ответить, но тут же осеклась. Вот тогда она снова вспомнила, что её «ведут». Несколько мужчин тут же появились в поле зрения, и у одного из них она увидела что-то металлическое в руках. Может, обычный телефон, а может и нож. Сколько она уже этих кавказских кинжалов насмотрелась, уже и бояться перестала.

Она сидела в этом пустом холодном зале ожидания на автовокзале. Постоянно пыталась согреться. «Сколько ещё ждать?» Она будет сидеть здесь, наверное, всю ночь, до утра. «Почему-то всё нехорошее у меня случается именно утром» - думала Ольга. И из квартиры выселяли с утра, и кредиторы обычно с утра «трясли», и Настенькино сердечко тогда утром остановилось…

Ещё через полчаса к ней подбежал кавказский мальчишка, сунул какой-то клочок бумаги и с сильным акцентом произнес: «В 8-45 автобус». Она даже не успела его разглядеть. «Значит, снова утром… Ещё шесть часов ожидания». Этого жуткого, томительного ожидания. Живот крутит, сердце устало выскакивать, уже просто где-то под горлом стоит, глаза почти ничего не видят, а тело ничего не чувствует. Казалось, сейчас ей кто-то сделает больно, а она ничего не почувствует. Всё, её почти уже нет.

Посмотрела на клочок бумаги, который ей дал мальчишка. Молодая девушка, красивая. «Девчонка совсем» - как-то равнодушно отметила Ольга.


Зарема собиралась. Не с вещами (брать что-то ей запретили), она собиралась с мыслями. Их было немного, она уже сотню раз всё передумала. Только воспоминания, как будто сговорившись, все решили к ней сегодня в эту ночь прийти. Наверное, чтоб ещё раз подтвердить, что всё верно, что так и надо, так всё и закончится.

Хорошо, что автобус рано утром. Завтра в полшестого она будет на станции. Её проводит мама. Передаст опять тяжеленную сумку для тети Ассет, она ведь к ней едет, так будет думать мама. Они пойдут как всегда дальней дорогой, в обход, хоть и раннее утро, но «злые языки» всегда рядом, всегда начеку. Уже 5 лет как Зарема вернулась домой, но каждое её появление на людях – по-прежнему испытание.

Мамину сумку она оставит в автобусе, ей нельзя с вещами. Мама почти месяц вязала теплые носки и жилетки для племянников, такие красивые получились. Но они останутся там, в автобусе, их Зарема не сможет взять. Она всё это знает уже сейчас. Знает, казалось, каждую мелочь, каждый шаг и каждый поворот головы, которые с ней случатся. Поэтому это её уже абсолютно не интересует.

Она не смогла заснуть, перебирала свои вещи, учебники. Фотографии решила спрятать получше, и так достаточно того, что её жизнь стала для всего села «показательным процессом». Потом оделась потеплее, закуталась и покорно стала впускать в себя воспоминания. Они стали приходить в строгой хронологической последовательности, как принято говорить «вся жизнь пронеслась перед глазами».

Лишь изредка её возвращала к реальности маленькая фотка, которую она всё время перепрятывала: то в карман уберет, то в рукав, то решила под воротник плотно прилегавшей водолазки. Ей дали эту фотографию, напечатанную на принтере на обычной бумаге, ещё вчера, просто сказали: «будете вдвоём, она тебя встретит».

На фото была взрослая, русоволосая и не очень красивая женщина. Крупная и коренастая (так по лицу казалось). Зареме она не понравилась, она не хотела думать о ней, смотрела даже с некоторой злобой.


Ольга проснулась от звона стаканов и от запаха столовой. Так захотелось чая, просто горячего чая. Она привстала, захотелось посмотреть, где здесь буфет. От пустоты на вокзале все звуки доносились с таким сильным эхом и были так близко. Но ничего она не нашла, нужно было пройтись, посмотреть получше, но её тут же как будто кто-то насильно усадил на её место. Нет, никого рядом не было, просто она снова увидела эти черные головы, сверкающие телефоны, четки, золотые зубы…. Сердце снова забилось, руки затряслись. Она чувствовала сильный запах своего пота, уже полдня её прошибает то в жар, то в холод. Нечесаная, с грязными волосами, потная и полная женщина сидела в центре автовокзала.

Ольге было всё это всё равно. Почему? Потому что скоро всё закончится, «только бы поскорее» - думала она. Она поискала по карманам что-то поесть, у неё вроде оставался хлеб, а вынула ту маленькую фотографию. Снова посмотрела очень внимательно, без злобы, без осуждения, даже как-то по-матерински. «А Настеньке было бы сейчас почти 14…» И только сейчас она заплакала. Как вспомнила разом и того доктора-хапугу, и мужа-вора, и больницу, ту жуткую больницу. И те жестокие слова «Не знаю, где деньги взять! Квартиру продайте!» И ведь почти девочку вытащили…. А дальше долги, унижения, улица, бомжи…

Наконец, объявили по вокзалу, что подходит автобус. «Ну всё» - глубоко вздохнула и пошла.


Зарема ехала в почти пустом автобусе. Рядом сидел парень, который должен был её «довести до места». Они не знали друг друга. Естественно, не разговаривали, но она знала, что это – он, а он знал, что это – она. Он пару раз вставал, подходил к своему знакомому в конец автобуса, о чем-то говорили. Нет, не о деле, конечно, просто что-то про село, про баранов, про пастбище…

В один раз он ушел, и Зарема увидела на его сиденье нож. Маленький, короткий, но широкий ножик. Она не думала ни секунды. Просто взяла его и спрятала. В рукав. Водолазка уже в который раз её выручила.

Уже подъезжали к автовокзалу, Зареме как-то сразу стало легче после этого ножа, она, наконец, подняла голову, начала дышать грудью и даже не боялась ни с кем встретиться взглядом.


Зарема увидела Ольгу, именно такой она её себе и представляла. Им вместе надо будет пройти на площадь, где обычно много людей и автобусов. Почему-то Зареме не хотелось идти с ней рядом… Да, она теперь не любила русских, а эта была очень похожа на мать Володи. Та женщина очень жестко обошлась со своей будущей невесткой, вернее, несостоявшейся невесткой, по её вине несостоявшейся… А теперь Зареме надо было идти рядом с Ольгой, а даже смотреть в её сторону было невыносимо.


Вот и площадь. И скоро всё случится. Ещё минута сорок пять. А пока... «Пока я сделаю то, что всегда хотела» - слезы покатились из красивых глаз Заремы, она их не заметила, это комок в горле, который душил её постоянно при каждом упоминании о Володе, вдруг как бы разорвался и выбрался наружу в виде слез. Как легко вдруг стало дышать! Зарема резко выхватила нож и направила его в сторону Ольги.

Всё произошло очень быстро. Ольга не была сильной женщиной, но какая-то сила ей помогла схватить руку Заремы. Они, стиснув зубы, смотрели друг на друга. Ещё несколько мгновений продолжалась невидимая для окружающих борьба… Нож был в руках у Ольги, и она хладнокровно продолжала им орудовать в районе живота Заремы.

Зарема поднесла ладони к лицу, она уже рыдала в голос и пыталась закрыться, чтоб не привлекать внимание. Её трясло. А Ольга продолжала с трясущимися губами резать. Она резала всё, что было в этом поясе-убийце. Провода, какие-то куски кожи, мешковина, под их ноги посыпались гайки… А она всё продолжала и продолжала это резать, и не могла остановиться. Ольга прижала к себе эту тоненькую кавказскую девчонку, она её обняла, полностью закрыла собой. А Зарема плакала, громко и в голос. Никогда не думала, что не сможет владеть собой. Но видно напряжение сказалось, а ещё так ей стало тепло и безопасно рядом с этой чужой женщиной. Она всегда мечтала так прижаться к маме, но вот уже пять лет после возвращения домой мама не была с ней ласкова. А Ольга всегда думала о том, что свою дочь она бы постоянно обнимала и целовала, потому что сама всегда хотела добра и защиты от мамы.

Они так и стояли на этом людном месте. А со стороны казалось, что это мама провожает дочку. Ольга заботливо трогала красивые волосы Заремы, прядка за прядкой аккуратно раскладывала на плечах. Они рыдали обе, и как будто общались слезами, ничего друг другу не говоря, они слезами сказали всё, что могли… А Ольга только что-то шептала сквозь слезы…

Ольга не смотрела по сторонам, но чувствовала, что вокруг кто-то забегал, кто-то быстро садился в машины и с визгом колес уезжал, кто-то из тех, кто их «вел», судорожно звонил по телефонам, демонстративно пытаясь ещё и ещё раз нажать на кнопки, кто-то уже и не боялся навести трубку в их сторону…. Нет, их не убьют. Это опасно, это выдаст этих «смелых мужчин». Они ничего не смогут сделать, им остается только исчезнуть.


Две женщины ещё долго стояли на вокзале. Они уже почти не плакали, а только тяжело дышали. Ольга обнимала Зарему, как будто боясь её выпустить из рук. А Зарема не сопротивлялась, она даже улыбнулась Ольге в лицо, сквозь слезы, и кивнула. А Ольга, словно укачивая малыша, твердила шепотом: «Не умрет, не умрет, больше никто не умрет»….