Дайес

Посторонний наблюдатель мог бы подумать, что воспитательница детского сада вышла с детьми лет трёх-четырёх на прогулку. Но…картинка получалась какая-то СЛИШКОМ идиллическая.
 
На удивительно круглой поляне росли нереально красивые цветы, какие обычно рисуют в хороших детских мультиках. Со всех сторон поляну окружали стройные деревья с ярко-зелёной сочной листвой. Солнце светило именно так, как надо. А если бы наблюдатель находился здесь продолжительное время, то заметил бы, что солнце и не думало никуда передвигаться по небу, как  предписывают ему разные физические законы, а создавало идеальное освещение и ласково грело десяток малышей, одинаково розовеньких и здоровеньких, различавшихся только цветом глаз, волос и комбинезончиков.
 
Дети разлеглись на траве и с увлечением водили карандашами в своих блокнотах. Вот один из них перекатился с живота на спину, быстро вскочил и вприпрыжку подбежал к воспитательнице.
- Лавеста! Посмотри, сколько я рифм к слову «кошка» нашёл!
- Давай, посмотрим. Что ж, действительно много. Только, понимаешь, все они давно известны. Надо придумывать оригинальные, такие, чтобы человек прочитал, удивился бы и запомнил. Понятно? Иди ещё поработай!
 
Малыш на секунду упрямо нахмурил лоб, затем засмеялся, проскакал на одной ножке и ничком упал на траву, которая, как батут, подбросила его невысоко пару раз, а потом бережно обняла.
Лавеста была не просто воспитательницей. Эта женщина неопределённого, как говорили раньше – бальзаковского возраста, с густыми рыжими локонами и карими, с зелёным ободком, глазами, была учительницей поэзии. Она сидела на траве и перечитывала несколько только что написанных ею самой строчек.
 
- Я тебя люблю!- Я – тоже!
Ах, как ложь на ложь похожа!
Перестрелкой этих фраз
Был оборван наш рассказ.
 
- Как можно учить детей,- расстроилась Лавеста, - Если я сама – как увлекусь смыслом – так и штампую избитые рифмы, страшные, как жизнь за пределами этой страны. Глянув на часы, женщина подмигнула солнцу и оно, покачнувшись, стало медленно двигаться по небу.
 
Вдруг в идиллию этого непонятного дня ворвался чужеродный звук. Вслед за ним на зелёной поляне оказался огромный, чёрный, весь заляпанный грязью джип. Немедленно открылась дверь со стороны пассажира и на пугливо прижавшуюся к земле траву опустились два модных сапога. Хозяйка сапог грузно, но решительно сделала пару шагов к центру поляны.
 
- Лавеста! Ты знаешь про Роджера?
- Веннедетта! Как Вы тут оказались? И что я могу знать про Роджера, если…
- Мы в Сенеж за грибами ездили. Там, веришь, их тьма! Даже из машины можно не выходить. Вон – набрали сколько! Обратно поехали той же дорогой. Заблудились! Невероятно, но – факт! Смотрим – ты. Как до Места добраться не подскажешь?
Лавеста побледнела и, пристально посмотрев собеседнице в глаза, спросила: - А вы, как заблудились, быстро меня увидели?
 
- Да сразу! Мы уж и думать про тебя забыли! А тут – на тебе! И не изменилась за столько лет!
- А что с Роджером?
 
- Плохо. Точно не знаю, но после того, как они тебя выставили из дома…да не отрицай, я всё знаю, ну, вот, запил твой Роджер. Как выпьет, так всё по той дороге идёт, по которой ты уходила и разговаривает, с тобой будто. Соседи потом его домой ведут, а он сопротивляется, кричит – дайте ещё шаг сделать, я догоню, я люблю её!  Начали тебя искать, а ты как в воду канула. Роджер запил не переставая, работать не смог – уволили его отовсюду. В общем, что долго рассказывать, отправила его дочь, Сесанна, в лечебницу. Дом ваш она продала мне. Недорого. Хороший дом. Фундамент крепкий. До сих пор не осел за столько лет. У Сесанны мать умерла в том же году. Она и её квартиру продала и купила себе очень хорошую новую. Только счастья ей нет. Замуж так и не вышла.  Кота своего кастрировала. Выйдут гулять – оба видные, красивые и грустные.
 
- Ладно, Веннедетта, я всё поняла. Больше новостей для меня нет?
- Нет. Только письмо из лечебницы пришло. Туда не пускают, только передачи принимают, да трупы выдают. Вот и Сесанне написали: готовься. Как выбраться отсюда?
- Езжайте прямо и через минуту узнаете  свою дорогу.
 
Джип дёрнулся, как будто за рулём сидел не опытный водитель, а ученик-прогульщик, и растворился в воздухе, не успев сделать двух оборотов колёсами.
Лавеста взмахнула рукой  и тут же детей разобрали родители, следы грязи на траве исчезли, да и поляны больше не было.
 
Женщина стояла у зеркала в своей спальне.
Совсем не изменилась! Трудно измениться там, где всё меняется усилием воли. Вот. Пожалуйста. Блондинка с голубыми глазами. Вот – брюнетка с зелёными. Но рыжие волосы и карие глаза – это то, что нравилось ему. Моему Роджеру.
 
Несчастных в Дайесе не существовало. Попадали сюда все одинаково. Доведённые жизненной ситуацией до отчаяния, выходили из дома и, через несколько десятков шагов, оказывались в симпатичном месте, где было всё: уютный дом, любимая работа и много разных приятностей. Стоило только чего-либо захотеть – это самое тут же воплощалось в реальность. Даже дом мог быть сегодня – одноэтажным, в баварском стиле, а завтра – двухэтажным в голландском или, вообще, стать африканской хижиной. Внутреннее убранство так же могло быть любым. Денег, как понятия здесь не существовало, как, впрочем, магазинов и всего, связанного с торговлей. Больниц тоже не было. Никто не болел. Люди быстро находили себе «вторых половинок», женились, рожали детей. Дети обладали массой талантов и приносили родителям только радость. Перенаселения не было. Дайес вмещал всех.
 
Лавеста жила одна. Она и в прошлой жизни думала, что любовь, настоящая, не умирает с исчезновением человека или его смертью. Действительно, прошло столько лет, а сердце рыжеволосой красавицы, как и прежде, принадлежало Роджеру. Она смотрела в зеркало, а видела свой последний день в Месте.
 
- Бедный Роджер! Я ведь прекрасно знала, что он меня любит. Но Сесанна…так боялась потерять часть внимания отца, что в итоге потеряла его самого. Несчастная девочка! Наверное, я приняла неправильное решение. Но я избавила Роджера от необходимости выбирать – он был просто задёрганным в последнее время. Наверное, стоило поискать другой путь решения проблемы…
 

Чужие в Дайес не попадали просто так. Все гости извне появлялись как источник информации. Обитатель этой страны, после получения информации, мог выбирать: продолжать жить, как жил до их появления или выйти за условную калитку. Обратно многие не возвращались, и никто не знал, что с ними стало. Но Лавеста не сомневалась в своём решении.
 
(окончание следует)