Рассказ: Творог с Черникой

Творог с черникой
 
Лето я всегда проводила на даче у бабушки и дедушки. Деревня была вовсе не деревней, а шестью покосившимися милыми русскими избами. Звалась та деревня «Бутырки», то есть выселки. Настоящая деревня, Игумново, находилась в пяти минутах от Бутырок и была отделена большим мелиорационным рвом. Июль всегда был моим любимым: в это время поспевали ягоды и горох в огороде, ночи были теплыми и комары уже не так кусали по вечерам. А, может, и кусали, но к июлю моя детская кожа, изнеженная городскими тепличными условиями, успевала обгореть на солнце, получить многочисленные ранения, царапины и укусы крапивы и комаров. Как прошла эта чудесная пора, это необыкновенное время свободы и приключений, я даже и не успела заметить. Но одно лето мне запомнилось особенно.
Однажды вечером дедушка сказал, что завтра – черничный день и нужно проснуться очень рано, чтобы ехать за черникой. Из-за этого мне пришлось уйти из деревни раньше обычного, когда взрослые ребята только начинали собираться на любимом месте у Зиночкиного дома. Когда я стала уходить, Сашка Лебедев тоже зачем-то засобирался домой. Спасть мне совсем не хотелось, особенно в предвкушении похода за черникой, да еще летнее вечернее солнце нахально лезло в окно, отгоняя весь мой сон.
- Алена, вставай. А то чернику всю проспишь! – разбудил меня дедушка. Вот и ночь пролетела.
- Ну что ты так грубо! - возмутилась бабушка. Она всегда будила ласково, тихонечко, а дедушка – по-армейски, так чтобы спать сразу не хотелось. Я прошлепала на кухню, где меня уже ждал ковшик с теплой водой, потом на двор – умываться. Холодно и сыро. Четыре утра и солнышко только начало подниматься. Я выглянула за дверь – кругом низкий плотный туман, как сахарная вата.
- Аленушка, иди – позавтракай, а то долго до обеда будет. Пироги вчерашние с чаем. Творог вечером будем есть, со свежей черникой. – Позвала меня бабушка, и внимательно посмотрела, как я причесываюсь и что одеваю в лес.
После быстрых сборов, одевания резиновых сапог и посадки в машину, все были готовы к приключению дня. Мы спустились с холма Бутырок в низину и снова на холм Игумново: дедушкин красный «жигуленок» тоже просыпался, еле-еле двигаясь в густом тумане. Мне теперь кажется, что я никогда не видела такой красоты. В машине нас было пятеро – дедушка, бабушка, соседская девочка Маринка со своей мамой-Галей и я.
- Ехать недолго, приедем – к самому времени. Первые на чернику будем. Я место хорошо знаю, черничное место. Ох, Аленка, я тебе бидончик побольше взял. – Сказал дедушка, предвкушая процесс. Для него лес и речка – его воздух и вода, жизненные силы. Рыбалка, грибы, ягоды, травы – все это просто магнитом притягивало деда и наполняло его неиссякаемой энергией, задором и радостью. Наша дорога пролегала сквозь туман-сахарную вату, пересекающую маленькие деревеньки со старинными русскими избами, одинаковыми на ранний колхозно-советский манер.
Мы оставили машину в селе Гришково и направились пешком через старинную церковь и кладбище, полем – в лес. Уже было светло и трава начала обсыхать. Когда мы вошли в лес, то оказались в царстве сырости, мрака и таинственности.
- Я знаю самые черничные места здесь, уж и не помню сколько лет, а все равно – два бидончика набираю. – Хвастался дедушка. Он здесь вырос, и любил эту землю, а земля – всегда щедро его благодарила за это полными корзинками ягод-грибов и рыбой-красноперкой.
- Тебе, Аленка, собрать этот бидон. Пока не соберешь – домой не поедем.
- А если я до вечера буду собирать? – спросила я, зевая, с пропавшим энтузиазмом. Меня уже атаковали комары, а бидон был, как мне показалось, бездонным.
- Значит, до вечера будем собирать – ответил дедушка без сомнения в голосе и направился к кусту, усыпанному крупными синими бусинами черники.
- Да ладно, мы еще быстрее их наберем, - отмахнулась соседская Маринка. Ей все было ни почем. Она, кажется, знала, все наперед: настоящая деревенская девчонка.
Сначала я собирала «в рот», потом испачкала светлую вставку на куртке черничным соком, и поэтому решила, что пришло время наполнять бидон. Я думала о чем-то, о сказках, о белках и о том, что в буфете на кухне меня ждут пенки от варенья и шоколадные вафли. Увлеклась и – набрала! Бабушка устала. Она сидела на упавшем гнилом дереве и отдыхала: во мраке леса заметно выделялся ее белый кепи.
- Урра, я набрала! – подбежала я к бабушке Тамаре.
- Иди, говори деду. Уж домой пора. А то и до ужина с ним будем собирать.
- Дед, я набрала. Смотри, быстрей тебя! – Я подбежала к деду и ждала, что он скажет.
- Ну, молодец. Заслужила. – Дед достал из кармана расплавившуюся, прилипшую к обертке лимонную карамельку и протянул мне. - Я уже второй набрал. Ну, с вами много не наберешь. Бабка тоже вон устала. Придется ехать домой.
Мы отправились тем же путем, только теперь мы ехали по жаркому солнцу и пыльной дороге. Деревни проснулись, курицы прогуливались возле обочины, а дедушкин красный «жигуленок» вез нас домой обедать. Дорога домой оказалась намного короче, чем наш утренний маршрут. Странно, но такое всегда со мной. «Туда» дорога тянется, а «оттуда» пролетает. На подъезде к деревне мы с Маринкой осознали, что будем ехать через главную улицу, где наверняка уже гуляют ребята. Бабушка дала нам зеркальце, и мы пытались приладить растрепавшиеся под косынкой косы.
Мы действительно набрали много черники: два бидончика – дед, бабушка – маленькую корзинку и я - бидончик. Черника значит открытый пирог с узором «Косичка» завтра и варенье зимой. После утреннего похода-приключения все были довольными, правда, мы с бабушкой устали.
- Аленка, ноги мыть пора, а потом – ужин, - крикнула меня бабушка. Мыть ноги - это черпать ковшиком воду, нагревшуюся за день, и смывать грязь. Главное, после этой процедуры надеть чистые носки и переодеться для вечера.
- Готово, бабуль! – отчиталась я.
- Накрывай стол, будем ужинать. Зови деда.
Мы ели чернику с творогом. Настоящим творогом, который соседка Таисия Григорьевна сделала сама в русской печке. Творог от карей коровы Зорьки и черника. Мне кажется, я никогда в жизни не ела ничего вкуснее!
Вечером мы с Маринкой отправились в Игумново, нас там уже ждали. Мы, конечно, не пошли по дороге. Мы спустились в канаву–мелиорацию, под страхом свалиться в ручей, проскочили по тоненькой досочке, а потом - через высокую траву, по нашему обычному маршруту. Когда мы пришли, вся компания уже играла в карты, активно жуя фруктовую жвачку, грызя семечки и споря обо всем на свете. Когда мы пришли, Сашка Лебедев вручил мне веточку с ягодами черники. Значит, у Лебедевых тоже был сегодня черничный день.
- Аленка, будешь в карты?
- Во что играете?
- В «Дурака».
- Буду, а как?
- Мы сегодня в парах. Будешь со мной, - спросил Сашка.
- С тобой? Сдавай. – Я уселась на скамейку. «Дурак» - обычное для меня дело, с шести лет дедушка меня учил этой игре. Я знала, как нужно запоминать карты и как мухлевать. Но в этот раз, то ли творог мне помешал, то ли черника утомила. Карты не шли в руки. Мы с Сашкой проиграли.
- Ты что, расстроилась? – Сашка увидел мое недовольное лицо. – Дуракам в любви везет. Слышала? – он мне подмигнул.
- Да? А я не люблю никого, и никто мне не нравится, - ответила я, совершенно не задумываясь над Сашкиными словами.
- Но, может быть, ты кому-то нравишься? – спросил мой друг, мой романтичный друг – курчавая голова, Сашка Лебедев.
 
Это только теперь я понимаю, что я очень нравилась Сашке. Он меня всегда защищал и проявлял внимание, совершенно несвойственное тому возрасту: ветка черники, привезенная из леса; кувшинки, сорванные на Щучьем бороде или первая картошка из костра. Детство, это золотое детство и розовые закаты я храню в своих воспоминаниях. То лето ушло, растворилось где-то между годами. На следующий год, Таисия Григорьевна уж не угощала творогом, вместо трех коров она завела одну Дочку, поэтому молока на творог не было. Год был жаркий: черники в лесу тоже не было. Ферму закрыли, стадо перегнали в другую деревню. Ребята сменили велосипеды на мотоциклы, а тянучие ириски на сигареты. Творог с черникой остался в моей памяти как сказка из детства, что напечатана в большой книге с большими белыми листами и красочными иллюстрациями.
Где ты сейчас, Сашка Лебедев?
 

Ильина Алена,
На правах рукописи
20 июля 2006 года