Треугольник.

Годы бегут за годами. Сменяются тираны, президенты, нации, государства. Меня нет, тебя тоже. На прахе наших отцов давно вырос папоротник, который цветёт. Чья-то любовь зацветает. Раз в год он показывает самый желанный клад на Земле. Избранным. Настоящим.

Краски мира уже не те. И только мои глаза по-прежнему голубые, как небо, когда я ходил по планете. Вместе с тысячами пар других они видят – она меняется. С каждой звезды наблюдают два. Мои же разрываются. Как разодралась моя душа – надвое, когда ты выдохнул мне в лицо: «Предатель». Я стал «до» и «после». Поэтому Всевышний подарил мне две звезды, для обеих частей моей души. Не совершил ещё раз оплошность… Большого взрыва не будет. Рано.

Он, Великий режиссёр, не будет снимать сиквел гениального фильма, пока не схлынуло восхищение и увлечённость. Иначе шедевр потеряет свою ценность. Он – гурман, не потянется за новым блюдом, не насладившись в полной мере начатым, не собьёт вкусоцветие, перемешав оттенки палитры.

Земля – огромное сердце, пульсирует и болит, корчится от экспериментов моего поколения. Атмосфера – аура мира. Преимущественно ало-лиловая, не режет глаза, но и смотреть на неё невозможно. Вечное затмение. Тем, кто внизу пытается выжить, не поднять голову, не взглянуть сквозь тусклую пелену, не разглядеть боль душ, сияющих сверху. Мы, души, плачем, но слёзы тонут в багровом покрывале, насыщая цветом, делая невыносимо тяжёлым, ложащимся на плечи тех… там, где была моя Земля.

Мусор – почётный звёздный почтальон, принёс мне вести с Золотой Звезды. Для меня – скоро, для бредущих внизу – никогда, наступит то, что мы называли Вторым Пришествием и Страшным судом. Те, кто сейчас угнетает собой Землю, успеют подержать на руках внуков, вырастить детей, умереть… Цвета когда-то голубой планеты начнут меняться.

Я моргну. Закрою глаза на мгновенье. Потухну.
Время безвременья.

Пост сдан.

Мёртвое сердце приблизится к Золотой Звезде. Напомнит врачу о первом кресте на его кладбище; учителю, об опустившемся ученике. Станет темно. Звезда умрёт. И сразу возродится. Цвета Земли изменятся. На ней появятся новые язвы, старые – углубятся.

Пост принят.

Тех, кто теперь внизу, сложно назвать людьми, так они не похожи на прошлых, одним из которых я был когда-то…

Чем больше пережила, сотворила душа, тем её звезда ярче, массивней. У меня две души, две звезды. Блёкло-голубые, они похожи, и абсолютно разные.

Они – основания равнобедренного треугольника.
Вершина – Макс. Мой друг. Изумрудный огонь. Родной и близкий.

Чего только не было – клятвы на крови, как Том и Гек; десятки передряг; ощущение плеча в любой момент… Он отдал бы за меня всё. И я. Но не всех. Алиса…

Вишнёвая туманность с яркой искоркой посередине. Центр нашего треугольника. До абсентового Макса и застиранного меня – одинаково. Всё равно.

Так и было.
«Ни одного не любила…»
Последняя фраза.

Я моргнул. Цвета поблёкли. Земля в язвах. Увеличенная копия своего спутника – Мертвого Сердца. Скопление посланий-SOS в атмосфере, бурой, как запёкшаяся кровь. Почтальон постарался. Нижние не реагируют. Внизу остались подобия – серые тени. Продолжения цепочки не будет. Пора.

Душа не может быть разделённой. Я тянусь слиться воедино. Основание треугольника сужается. Скоро будет прямая. Выстроятся в линию Любовь, Ненависть и Отчаянье. Разорвёт. Оранжевым заревом вспыхнет линия фронта наших чувств. Сожжёт себя, тысячи других, обуглит Землю, и Солнце… заставит улыбнуться. Со второго раза начинаешь привыкать. Восприятие притупляется.

Осталось чуть-чуть. Ребёнок наигрался с этой игрушкой… Смешает детали. Построит новое. Вроде бы новое… на самом деле – то же.

Дурнота. Газ.
Мальчик…
Будет жить.
Моргнул.
«Прости…»
Целый.
Две Луны.