Понять? Простить?!

«Как же ты мне надоела! Как другие к тебе могут относиться, если даже меня ты просто бесишь?! Ненавижу!»

За 19 лет Вика слышала от матери подобное не один раз. Раньше успокаивала себя мыслью, что мама просто не думает, что говорит. У нее нервная работа, и ей надо где-то выплескивать свои эмоции. Но все равно каждый раз казалось, что мир рушится. Если бы в этот момент по радио объявили о начале термоядерной войны, Вика вряд ли обратила бы на это внимание – для нее третья мировая уже наступила.

Ссоры в семье не были редкостью. Иногда мать и отец не разговаривали друг с другом несколько дней. Иногда мама и Юлька, Викина младшая сестра, орали друг на друга так, что стены дрожали – но через несколько минут их ссоры заканчивались примирением. Но чаще всего напряжение возникало между мамой и Викой. Когда-то давно, когда Вике было лет десять, они поссорились из-за того, что Вика на своих новых кроссовках липучки заменила пуговицами. Получилось довольно аккуратно – бабушка даже похвалила потом – но в тот день был грандиозный скандал, а потом мама в наказание отобрала у Вики все накопленные за пять месяцев деньги. И несколько дней делала вид, что не замечает дочь. Вика, не зная, что в ней растет то, что психологи называют комплексом вины, ложилась спать в слезах и проклинала себя за то, что ее дернул черт «испортить» это кроссовки. В другой раз – Вике уже было лет тринадцать – она разбила стекло в серванте. По глупости, конечно. Снова все повторилось.

Больше Вика, как ни старалась, не могла припомнить, из-за чего они ссорились. Причин как будто не было, хотя ссоры происходили регулярно.

Вот и сегодня. Мама пришла с работы взвинченная – это не было редкостью. «Что делаешь?» Ну что ж, вопрос вполне законный. Честный ответ звучал бы примерно так: «Отрабатываю новую последовательность гитарных аккордов». Но ответить честно – значит навлечь на себя праведный материнский гнев по поводу бездарного времяпрепровождения. Лучше бы к материному приходу в квартире убралась. Не потому, что квартира так нуждается в уборке, что необходимо заняться ею прямо сейчас. Просто мама всегда лучше знает, чем стоит заниматься, а чем – нет. Например, «бренчанье» на гитаре или «читка» (так мама называла чтение) – это виды деятельности, которыми если и стоит заниматься, то в последнюю очередь. А лучше вообще не тратить на это время.
Приходится отвечать, как всегда, уклончиво: «Да так, делами занимаюсь», - «Какими еще делами? Небось на гитаре бренчала или опять со своей читкой… »

Вика хорошо знает, что у нее не ангельский характер. Это ей повторяли неоднократно – и дома, и когда-то в школе. Но она очень не любит конфликты. Поэтому там, где кто-то другой ответил бы: «Ну да, бренчала, и что с того?», она предпочитает промолчать. Через некоторое время мама займется своими делами и оставит ее в покое.
Но маму, видимо, сильно достали на работе.

«Эгоисты вы все! Один с работы приходит – и на диван (это о папе), другая заявляется с института – и тоже на диван с книжками. Лучше бы в квартире убралась».
«Уберусь, когда закончу свои дела».
Тон неуклонно повышается, уже почти переходя в визг.
«Только и умеете все – подай, принеси! Что я, прислуга вам всем?!»
«Да тебя вроде никто сейчас ни о чем не просит», - устало отвечает Вика.
В этот момент маминому терпению приходит конец.
«Как же ты мне надоела! Как другие к тебе могут относиться, если даже меня ты просто бесишь?! Ненавижу!»

Сначала все как обычно – непрошенные слезы (хотя тысячу раз обещала себе не плакать при матери, не показывать ей свою слабость), чувство, что тебя предали, что ты никому не нужна… Все почти как всегда – только нет почему-то чувства вины, ставшего уже таким привычным.
«Интересно, если бы я рассказала, что у меня сейчас происходит в жизни, она бы поняла?»

На самом деле, никаких особых событий в жизни Вики не происходило. Просто появился Он.

Вика никогда ни в кого не влюблялась. То ли женственность долго не спешила проснуться, то ли просто человек подходящий не встречался. Ровесников она считала детьми и не интересовалась ими, с мужчинами постарше жизнь ее просто не сводила, так как Вика вела довольно замкнутый образ жизни. И вот, некоторое время назад ей встретился Игорь. Он был старше почти на пятнадцать лет. Вика, для которой общение, особенно с противоположным полом, всегда было делом непростым, с удивлением обнаружила, как ей легко с ним. Как будто знала его всю жизнь. Как будто была с ним одним целым…

Гитара у Вики появилась три года назад. Она никогда толком не умела играть – знала только несколько аккордов. Но зато сразу начала сочинять песни. Как она сама считала, тексты получались ничего, а вот музыку можно было назвать разве что простеньким аккомпанементом.
Теперь все песни были посвящены Игорю. Они сильно отличались от тех, которые были написаны раньше. Они требовали музыки! Вика почти физически чувствовала, как ей не хватает умения играть, чтобы можно было все свои чувства вложить в эти песни. И старалась наверстать упущенное, упрямо терзая гитару по три часа в день.

Когда Вика проснулась на следующее утро, все было как обычно. Это было странно, но ссора с матерью уже не казалась важным событием в жизни. Вика даже ощущала некоторое облегчение – несколько дней или даже недель мать будет ее игнорировать, а значит, не захочет заходить в комнату. Что ж, отдых совсем даже не помешает.

Чувство вины так и не появилось. Отметив это про себя, Вика тут же отбросила мысли о матери. Она не понимала, что с нею произошло, и это ее не особенно волновало. Впереди столько интересных дел! И среди них – новая встреча с Игорем.

Вика не знала, почему ее отношение к матери изменилось. Но проснувшаяся в ней женщина видела и понимала все. Она увидела другую женщину, которая отвергает своего ребенка. Увидела – и не смогла ее простить.