Крепостная часть 1

Полюшка сидела, склонившись к воде, и не думала вовсе ни о чем, мыслей не было, только боль одна и обида, а ещё желание прыгнуть в этот бездонный прохладный омут и покончить со всем разом.
Как мать умерла, совсем житья девке не стало – сперва всю материнскую заботу о младших на себя взвалила: пеньку сучила, пряла, обшивала, лапти плела, а днем – на панском поле работала, да не уследила младшенького – помер вчера. Сколько ж человек так жить может – в горе, без сна и отдыха? Вот встать сейчас, да и броситься в воду, да сил нет.
- Эй, красавица, никак купаться собралась, поди-ка сюда.
Увидел её барин, подхватил, как перышко. Да и на коня к себе, как добычу, - плюх мокрыми юбками.

Барин добрый, раз на коня своего усадил, и запах от него особый - аж голову кружит. Очнулась на барском подворье, заплакала, как же младшенькие без неё, ведь помрут же одни…
Долго горевать не пришлось - в девичьей дали ей место, одежду, помылась, поела, позвали к барину, работу определили - за собаками барскими ходить, как за детьми родными, да велели стараться, а то барыня ленивых не любит, да кормить даром не будет. Нет худа без добра, Полюшка быстро всему научилась, а по ночам в село к своим бегала – краюхи собачьи и кашу своим малышам украдкой носила.

Подследил барин однажды, видно, хромой конюх донес, который так зажал её в сенях, что пришлось Полюшке, батин охотничий нож из юбок достать, чтобы выпустил.
- Что девица, добегалась? А ты знаешь, что барыня с тобой сделает? Я-то добрый, а вот она…
Не сгубил барин, такую красоту, такое нежное девичье тело, пахнущее яблоками и медом, только целовать барскими сахарными устами, а не розгами до крови ласкать.
Реже стала бегать домой, да и тяжелее ей стало бежать. Барин ходил как сытый кот, а барыня все больше злилась и молнии из-под бровей метала при взгляде на Полюшку, всё искала причину наказать, да не получалось. Девка, уж больно сметливая – всему научилась незаметно - и в горнице и в саду, и на псарне, и в девичьей нет ей замены. Даже маленький барин и тот со слезами и жалобами к ней бежит. А та его успокаивает: «Негоже вам барин, без грамоты, вы подумайте просто «Азбуку ведать, да людям глаголить» - вот первые четыре буковки и запомните «Азь», «Буки», «Веди», «Глаголите».
- А «Ижица»? – спрашивал барчук.
Так то уже думайте, что как не скажите, то розга до попы ближиться».
Услышал барин, смеялся от души, оказывается, его крепостная красавица ещё и умница.

Стал он как- то раз гостям псарню показывать, да собаками хвастать, а тут Полюшка им миски со съестным принесла, увидел её заезжий пан и ну уговаривать барина отдать её за охотничью борзую. Долго упирался барин, да барыня вмешалась: «Хочу, эту борзую и точка». Пришлось барину отдать свою забаву, сменял её на борзую.
Украсилась Полюшка горькими слезами - бриллиантами барской благодарности, собрала пожитки в узелок и пошла за новым господином в другое поместье.
Трудно ей было, рассеянная стала, плакала часто, своих родных вспоминая, потяжелела, округлилась, лицо припухло, глазки угасли, разбила ненароком вазу венецианского стекла.

Вот и причина - приказала новая хозяйка высечь Полюшку. Архип-кузнец стал ей шептать, чтобы пощадила. Дескать не видите, что ли, девка-то на сносях. Пуще прежнего барыня взбесилась и велела пороть, как сучку!
Вырыл Архип ямку в земле, чтобы живот не повредить, да и легла Полюшка на экзекуцию. Ойкнула разочек и потеряла сознание. Чудилось ей, что кровь носом пошла и небо красным заревом умылось, а солнце горячее промеж ног выкатилось и подняться ввысь не может, а за лесок тянет её, туда, где омут, так и провалилась в черноту. Очнулась – на псарне, хозяйская Альма, повизгивала ей в ухо и усердно лизала лицо. Это хозяйка распорядилась бросить её вместе с байстрюком собакам. Собаки же помня доброту и уход, не стали есть ребенка – Альма первая прибежала и отогнала всех остальных. А потом закружилась волчком, завязывая пуповину, перегрызла и мокрым бархатным носом бережно Полюшке подтолкнула .